Обычно в жизни всё случается так: сначала ты пытаешься справиться сам. Ты читаешь книги, романы и философию: древних греков, римских стоиков, французских экзистенциалистов и «Бхагавадгиту». Потом, начитавшись «Бхагавадгиты» и упанишад, ты бросаешь университет и уходишь в «Харе Кришна». Ты бреешь голову наголо, оставляя только косичку на затылке, надеваешь шафрановые простыни и поёшь на улицах, стуча в барабан. Потом ты женишься, возвращаешься в университет, начинаешь пить вино и употреблять наркотики. Потом ты записываешься в добровольцы и едешь на войну. Там ты обделываешься от страха, потом привыкаешь, стреляешь и бегаешь туда-сюда. И иногда всё-таки почитываешь «Бхагавадгиту». Потом ты пишешь книги, становишься известным писателем, получаешь статуэтку собаки и звание человека года в номинации «Литература» от глянцевого журнала. Немножко встречаешься с разными девушками, иногда несовершеннолетними. Посещаешь массажные салоны и стриптиз-клубы. В промежутках изучая санскрит, чтобы читать «Бхагавадгиту» в оригинале. И вроде бы ничего. Вывозишь. Но вдруг случается что-то такое, как последняя капля, как соломинка, которая переломила хребет быку, и ты понимаешь: всё кончено. Ты ещё трепыхаешься, идёшь к психологу или психоаналитику, чтобы пройти когнитивную терапию или психоанализ. Но это даже не смешно. В итоге ты всё равно оказываешься в кабинете Станислава Валерьича и говоришь ему: «Я больше не могу». В неприметном районе, на Обводном канале, во втором дворе ты находишь маленькую клинику, над дверью которой сияет, как алмазная ваджра Индры, символ врачебного искусства: жезл, обвитый двумя змеями. Клиника состоит из Станислава Валерьича и девушки на ресепшене, которая оформляет документы и принимает оплату. Ты оформляешь документы, вносишь оплату, заходишь в кабинет Станислава Валерьича и говоришь ему: «Я больше не могу». «Я знаю», – говорит Станислав Валерьич. И ты понимаешь, что он действительно знает. Он видит тебя насквозь. Всего тебя и всю твою историю болезни с той самой поры, когда ты цеплялся хвостом за ветки деревьев, выдалбливал кливеры и нуклеусы, строил города и храмы, был Христом и распинал Христа, изучал философию и право, воевал, пел на улицах Нью-Йорка «Харе Кришна, Харе Рама», читал и писал книги, занимался сексом с несовершеннолетними, делал всё, чтобы излечиться, чтобы восстановить правильный баланс биохимии в организме, но это было бессмысленно миллионы и тысячи лет, или если был смысл, то только в том, чтобы ты однажды оказался в кабинете у Станислава Валерьича, где он протянет тебе две таблетки. И тебе даже не нужно будет выбирать, потому что принимать нужно обе, и тогда восстановится баланс, наладится биохимия и всё, чего не смогли добиться философия, религия, культура, когнитивная терапия и психоанализ, будет исполнено, ты будешь исправлен и вылечен. «Я знаю, – сказал Станислав Валерьич, – мне рассказывал о вас Алексей Андреевич». Всё заняло от силы минут пятнадцать. Я рассказал про когнитивную терапию. Станислав Валерьич улыбнулся: «Когда у человека депрессия, это не потому, что ему просто грустно. Это потому, что у него разладилась биохимия в организме. И совет „не грусти!“ ему не поможет. Я выпишу вам две таблетки. Через две недели вы почувствуете улучшение. Через два месяца вы будете совершенно здоровы. Больше ко мне приходить не надо. Вот вам номер телефона, звоните, докладывайте. Если понадобится, я откорректирую схему. До свидания! Большой привет Алексею Андреевичу. И кстати, я читал ваши книги». Ты выходишь из клиники, окрылённый надеждой. Впервые за многие месяцы, а может, годы. В указанной Станиславом Валерьичем аптеке узнают его почерк, выдают тебе таблетки, а рецепты не забирают. И смотрят с любовью: вот ещё один избранный, Нео. Спасённый. Через две недели тебе действительно становится лучше. Хотя это не очень точная формулировка. Просто та персона, которой всегда было плохо, она как бы немного ампутируется. А вместо неё в психику встраивается новая персона. Которой вполне себе ничего так. Это сложно сразу понять. Я потом объясню. Сейчас есть дела поважнее.