- И... и что с ней стало? Где она теперь?
Ребекка заинтересованно на нас посмотрела. Мы вновь переглянулись.
- Её больше нет, - честно ответила я.
Невысказанный вопрос потух в глазах девушки, будто деактивированный светлячок.
- До свидания, - пробормотала она и отвернулась.
Единственная вывела леди на крыльцо. Дверь глухо хлопнула, обдав нас холодом.
- По-моему, она чувствует отсутствие своей эмпатической части, - заметила я.
- Чувствует, - согласилась Элоди. - Но едва ли понимает, что она потеряла и при каких обстоятельствах. Впрочем, - наставница вздохнула, - не думаю, что её жизнь от этого переменится. Она ведь всегда глушила свой Дар, подавляла, не прислушивалась к себе... а отныне и стараться не придётся.
- Если очень долго просить духов о чём-либо, они могут исполнить твоё желание. Но не факт, что тебе понравится результат.
Молодая женщина кивнула. За дверью заурчали, зарокотали моторы всех трёх машин, по одной выезжающих со двора. Вернулась Жанна, помахала с порога кому-то рукой на прощание (наверняка Гидеону! Элоди сказала, что он был другом и коллегой мужа катессы) и закрыла и заперла дверь.
- Ну что, девушки? - Между Элоди и мной внезапно вклинился Майко, фривольно обнял нас за талии. - Возрадуемся?
- Чему же, интересно? - обернулась к нам Жанна.
- Да тому, милые мои барышни, что теперь я снова первый и единственный совершеннолетний мужчина в самом расцвете сил на ваш женский коллектив.
- А как же Колин? - больше для порядка "удивилась" наставница.
- Ну, так ему ещё расти и расти, опыта набираться, - снисходительно пояснил парень. - А я уже здесь, взрослый и привлекательный.
- Знаешь что, взрослый ты наш, идёмте лучше пообедаем наконец, - с усмешкой предложила Элоди.
Я вспомнила, что ещё и не завтракала, и с энтузиазмом закивала.
- А не поздно ли? - усомнилась катесса.
- В самый раз, - заверила её я.
ЧАСТЬ 2
МАСКИ БОЛЬШОГО ГОРОДА
- Волшебник не помог, а причинил ему зло, - мягко сказала Она. - Ужасно, если добрые волшебники превратили весь мой народ в людей - это ведь всё равно что запереть человека в горящем доме.
Питер Бигл "Последний единорог"
Глава 1
Рассвет, бледный и промозгло-сырой от обилия росы, Сэл встретил с тошнотворным ощущением прогрессирующего похмельного синдрома. Голова, тяжеленная как двуручный меч для хрупкой боярышни, немилосердно гудела огромным раскаленным колоколом. Во рту осел солоноватый привкус крови, желудок норовил вывернуться наизнанку, а для описания активной деятельности кишечника не подбиралось приличных слов. Ко всем прочим радостям пробуждения добавлялись жесткая земля и острые травинки, колющие голую спину вредными иглами.
Помянув изобретателя телепортов - чтоб его на том свете так же перекрутило! - Сэл всмотрелся в голубоватую лазурь неба над далёкими верхушками деревьев. Раз голубое - значит, здравствуй, новый мир. Добро пожаловать на Аиду, младшую сестру златой Эос.
Сэл приподнялся, поморгал и уставился на нижнюю половину собственного тела. Хм-м... Заказывали человеческие конечности? Получите, распишитесь! А?.. Всё на положенном природой месте и вроде такое же, как и раньше, только шерсти на-амного меньше... Выше, впрочем, её не было вообще, и сквозь мёртвенно-бледную кожу просвечивали синие жилки вен. Сэл ощупал подбородок. Щепина, короткая, колючая, - единственное напоминание о привычной повышенной волосатости сатира. Ну и тёмно-каштановая, почти чёрная шевелюра на голове. Также исчезли рожки, хвост, а нос, обычно плоский и широкий, стал уже и длиннее.
- Замечательно, - пробормотал Сэл, на ощупь знакомясь с новой внешностью.
Человеческой внешностью.
Не самое лучшее, что может случиться в жизни.
Правда, и не самое худшее.
Покряхтев немного - всё тело ломило, конечности, особенно нижние, слушались плохо, - Сэл встал, пошатнулся, выпрямился, осваивая такую странную точку опоры - ступни.
- Ничего, терпимо, - решил он, покачнувшись из стороны в сторону и убедившись в наличие вполне сносной устойчивости.
А теперь сделаем шаг. Ма-аленький шажок...
Неплохо. Где один, там и второй, и даже третий. Только ощущались каждая травинка, каждый корешок, каждый мелкий камушек, попадающий под пятку. С копытами, что ни говори, проще.
Шага после десятого Сэл пришёл к выводу, что длинная, прекрасно сохраняющая тепло шерсть была бы сейчас воистину божественным благом. Кожа покрылась омерзительного вида пупырышками, везде, где можно, неприятно сквозило. Бр-р... и как человеческие мужчины с этим живут?
Немного приноровившись, Сэл уверенно свернул в ближайшие кустики. На выходе из них он почувствовал себя значительно лучше. Больше по привычке встряхнулся, потёр ступнёй одной ноги о лодыжку другой, огляделся, ориентируясь на местности. Сатиры - жители леса, хотя в чащобу предпочитали не забираться: на окраине и к смертным поближе, и есть где разместить немудреное хозяйство. В принципе сатиры на редкость непривередливы: спать могли под открытом небом, питались чем лесные духи пошлют и даже хуже, в одежде не нуждались, человеческой слабости к собиранию кучи совершенно бесполезных вещей подвержены не были. Главное, чтобы было в меру тепло, сухо, зелени всякой побольше да бутылка доброго вина (на худой конец сойдёт и какая-нибудь бодяга собственного изготовления) под рукой. Ну, и ещё, разумеется, паву любой расовой принадлежности - сатиры нетребовательны и в этом вопросе, отчасти ввиду отсутствия свих женщин, отчасти из-за не шибко привлекательной внешности, не пользующейся спросом даже на многоликой Эос. Хотя с павами уж как получится...
- Если север там, значит, юг должен быть... - Сэл круто развернулся на месте, в противоположную от гипотетического севера сторону, - там. Тогда восток и запад будут соответственно там и там. - Он поочерёдно вытянул левую и правую руки.
К сожалению, карты данной местности за это открытие не полагалось...
- Извини...
Сэл аж вздрогнул, услышав позади негромкий женский голос, странно прозвучавший в утренней тишине сосновой чащи. Недоумённо обернулся и застыл, не веря глазам, ушам и носу.
Среди буйно разросшегося папоротника и ёлочек хвоща стояла боярышня. Казалось, она только что вышла из зелёных волн, ослепительно белая и прекрасная в ореоле невинности новорождённого существа. Белые, с тёплым солнечным оттенком волосы струились до талии, сливаясь с белизной длинного платья, утопающего в изумрудной пене. Низкий лиф открывал матово блестевшую грудь, плавную линию плеч и лебединые руки, свободно опущенные вдоль стройного тела. На прелестном лице сияла улыбка, робкая, неуверенная и оттого ещё более очаровательная, манящая словно аромат неведомого дикого цветка. Из-под вееров чёрных ресниц на Сэла смотрели большие глаза цвета озера в пасмурный день - тёмные, непроницаемые, синие с неуловимым вкраплением грозового серого.
Сэл сглотнул. В носу защипало от тонкого запаха дождя и свежей, омытой им зелени. Боярышня одним лёгким, грациозным движением выскользнула из всколыхнувшейся волны листьев на покрытый иглицей берег, и ноги Сэла непроизвольно дёрнулись, желая унести хозяина подальше. Усилием воли он заставил себя остаться на месте. Боярышня приблизилась к нему, бесшумная и воздушная точно облако, и Сэл понял, в чём дело. Нет, не в том, что она была слишком красива и чиста для сатира, всю жизнь довольствовавшегося подержанными павами неопределённой национальности. И не в том, что она на целых полголовы, если не больше, выше него ростом. На нежной молочной коже её лба, ровно посередине, красовалась тёмная, похожая на родинку, отметина в форме многолучевой звезды, напоминавшая о неотъемлемой, хотя и отсутствовавшей сейчас части этой... этого...
- Единорог! - выдохнул Сэл и всё-таки отпрянул.
Боярышня отчего-то посмотрела на свою грудь.