Спустя два месяца после землетрясения, унесшего часть замка и несколько озер, после которых остались лишь пульсирующие грязевые гейзеры, она все еще пыталась связаться с Адеей и получить хоть какую-то весточку о ее положении. Но в ответ получала только тишину.
Илия вернулся практически сразу после свадьбы: у него не было права сопровождать сестру хоть скольким-то более, потому что отныне Адея больше не принадлежала роду Истас и Випаде. Он был окрылен: Лукреца прекрасно понимала причину, а потому отказывалась встречаться с ним и, тем более, с Логас – казалось, любой, кто попытается заговорить сейчас о Дизе, заставит ее взорваться. Все волновались о брате, все – но ни один никогда не говорил о ее младшей сестре, малышке, которую они все больше никогда не увидят. Видеть Илию, который тайком, будто бы он какой-то крестьянский мальчишка, наблюдает за Логас, что-то внимательно изучающей в библиотеке практически каждый день, заставляло Лукрецу выходить из себя.
Дело было не только в том, что все позабыли про Адею. В глубине души Лукреца сама признавала в себе странную отчужденность от чувств к кому-либо, кроме членов собственной семьи. Ей никогда не навязывали женихов, многих даже не допускали до нее, заведомо зная, что она ни за что не согласится выйти замуж. Если девушка и не любила мать с отцом так неистово, как младшую сестру, то по крайней мере ощущала безмерную благодарность за то, что не навязывают ей свое видение жизни.
Ответные письма от Адеи не пришли ни разу, однако ей несколько раз писал Рогир. Озвученная просьба скорее стать рыцарем была скорее актом отчаяния, чем реальной веры в то, что незнакомый ей мальчишка, сын ужаснейшего человека во всем мире, сможет помочь Лукреце приглядывать за сестрой в чужом королевстве. Рогир писал о том, что много размышлял на счет ее слов о собственном предназначении, что не было ни дня, когда он пропускал тренировки на плаце с того самого момента их знакомства. Возможно, кого-то еще эти слова тронули бы, но Лукреца так и не услышала самого главного – иные признания вызывали в ней только тоску.
Последнее письма должно было поставить точку. Если Рогира наконец посвятят в рыцари, тогда она предложит ему поддержку Випады в обмен на заботу об Адее – с ее стороны это было слишком громкое обещание, но она знала, что сделает ради сестры все, что угодно. Но письмо так и не пришло. Как оказалось позже, она ошиблась: оно просто не попало к ней в руки.
†††
Бэйла никогда не вызывала своих детей на аудиенцию официально, как было принято по всем правилам: через главного слугу с просьбой посетить королевские покои, тронный зал или зал, где в обычное время заседал совет, а король с королевой принимали на личную аудиенцию послов по особенно важным вопросам. Хотя правила и существовали, им редко кто следовал: в семье Истас, берущей начало от самого Фаррума, семейные ценности превозвышались над политическими титулами. Впрочем, даже если бы эти правила соблюдались, Лукреца единственная из всех детей могла бы беспрепятственно приходить в залы во время важных переговоров, если была необходимость – в этом было преимущество прим – первых детей в королевской семье. Однако в этом не было необходимости – Лукреца чтила своих родителей и младшего брата, рожденного наследником Випады, и не вмешивалась. Пока дело не касалось ее или Адеи. Официальный вызов от матери Лукреца ощутила, как укол швейной игры во время подшивания платья – неожиданно и неприятно.
– Ее величество просит вас пройти в королевские покои, как можно скорее.
– Что-то случилось? – она не могла не спросить и просто молча пройти за слугой, изводя себя мыслями о причинах подобного вызова.
Слуга вежливо отказался отвечать, извинился и попросил проследовать за ним. Их покои находились близко друг к другу, однако несколько минут показались слишком долгими. Перебрав в голове все варианты, Лукреца так и не нашла в себе объяснения.
Бэйла вела себя достаточно странно в последнее время. Она никогда не была слишком нормальной, конечно, это отмечали многие: не то имея в виду ее происхождение, не то просто особенности поведения, которое порой не соответствовало королевским стандартам, а иногда утрировали их настолько, что сама Бэйла, казалось, играет в правление, не уверенная, когда можно окунуться в реальный мир. Все знали, что она имеет сильнейшее влияние на Йоханна, что большинство его решений были придуманы и вынесены лично ей – так не было принято, первое время многие рода предпринимали попытки свергнуть ее, подсылали наемных убийц и нанимали шпионов, чтобы оклеветать или найти настоящие улики, доказать, что она вефа, донимали нового короля просьбами отказаться от жены, говорили, что порочная дева не может сидеть на престоле их великого королевства. В ответ она жгла их дома, казнила их семьи, уничтожала огромные династии, которым было уже больше двух сотен лет, чтобы показать всю силу своей власти.