– Диза? Проснись! – она повернулась на бок и толкнула мальчика в плечо второй рукой. Он в ответ только причмокнул губами, точно младенец и начал уже переворачиваться на другой бок, но неудачно подвернувшиеся куски острой сухой коры впились в спину, и мальчик проснулся.
– Где я? – медленно протянул он и предпринял попытку встать. – Почему я чувствую себя так, будто Гослин проводил на мне свои опыты? Жестоко, – последнее слово вырвалось у Дизы изо рта будто случайно и таким тоном, что Логас непременно захотелось пожалеть его и уложить в постель и дать каплю птичьего молока[1] – так она успокаивала младенцев, которые рождались в племени.
– Гослин? – вместо нежностей переспросила Логас. – Кто это?
– Мой… брат, – замявшись ответил Диза и привстал. Оглядевшись, он спокойно заключил. – Мы заснули в лесу, да? Между прочим, у тебя вчера горели глаза так, как факелы даже не горят. Я боялся, что деревенские решат прочесать и лес, увидят свет и догадаются, что ты осталась жива.
– Подожди, Диза! Пожалуйста, помедленнее, – поток речи на языке Випады отозвался новой волной пульсации и тяжести в ушах. – Боги, я знаю несколько древних языков, но почему ваш язык такой трудный?
Диза хмыкнул и, собравшись с силами, сумел сесть на землю. Скосив взгляд на Логас, он заметил белку, все еще неотрывно следящую за ними. Стоило ли ему повторить вопрос или перевести тему? – приходилось думать об этом и о том, куда им теперь идти. Можно было понадеяться, что Есьнь наконец вернется домой, которого, к сожалению, больше не было, но выйти к нему самой девушке было небезопасно. Диза напряженно размышлял, стараясь не обращать внимание на две пары глаз, внимательно смотрящих на него, и на ноющую спину – в последний раз так тело болело после того, как он в храме отбывал наказание Абеляра. Хотя это и было уже практически год назад, мышцы помнили эту убийственную нагрузку: такое и гвардии было бы не по силам (Диза искренне верил в это).
Оба легли на спину и прислушались к шуму ветра в листве над ними. Природа была спокойна в эту минуту, и это не могло не радовать: Логас помнила ее ночную боль, и, если бы не видение, которое пришло к ней, природе пришлось бы тихо скулить в углу, зализывая раны, и в отчаянии проклинать тех, кто снова нанес ей непоправимый вред. Диза смотрел, как с небес льется солнечный свет, едва достигая земли, и снова ощутил непривычное ему умиротворение. Такое спокойствие мог принести только сон, глубокий сон после колыбельных и материнского молока на ночь, когда твои щеки сравнимы разве что с щеками хомяка или клювом пеликана. Диза не любил рассказы матери о том, каким чудным малышом он был: разумеется, он не помнил ничего из того времени, –но ему бесконечно хотелось вернуться в то время, когда в голове не было мыслей о морали и долге, а только любопытство и объятья родителей.
– Что думаешь делать?
– С чем?
– С теми людьми? Мне нельзя вернуться в деревню, но и оставаться жить в лесу сейчас я не могу. И Есьнь… – глаза Логас печально потемнели, но Диза положил ладонь на ее сжавшийся кулак и легким касанием погладил его, прошептав «расслабься». – Да как я могу расслабиться, если Есьнь даже не знает о том, что произошло? А когда он увидит этот свой дом? Сгоревшие вещи. Это ведь не просто вещи!
В который раз со дня появления в Випаде эмоции захлестнули ее. Деревья зашумели сильнее и как-то обеспокоенно: погода сменилась в мгновение ока, точно ощущая душевные метания девушки. Лица Дизы коснулось несколько снежинок, тут же тая и стекая по щекам к шее. По телу прошелся холодок, заставивший его вздрогнуть и подскочить, невзирая на боль в спине.
– Снег? Ты еще и снег умеешь вызывать? – воскликнул он, восторженно смотря на то, как редкие снежинки кружат в воздухе.
Логас будто не слышала его, продолжила лежать, закрыв лицо руками.
– Ты… плачешь? – опасливо спросил Диза, отнимая одну руку от лица и сжимая ее в своих ладонях.
– Нет, просто пытаюсь успокоиться.
– И поскорее. Снега у нас не ожидается еще долго. Не то время года пока. Будет слишком подозрительно.
Логас глубоко вздохнула. Чувство вины за сгоревший дом Есьня не отпускало, но, если она не совладает со своей силой, природа, сканируя ее состояние, изменит погоду в деревне и тогда ненамеренная жертва генерала будет напрасной.
– Так что нам делать? – повторила она, поднимаясь с холодной земли. Ветер приветливо зашептал в кронах, принимая ее выбор не обрушивать на Випаду все свои эмоции.