«Мое неумение говорить на их языке точно не сыграет мне на руку», – мысленно простонала девушка, присаживаясь на корточки. – «Усолле, что ты шлешь мне? Почему в мой полный год я должна была повидать этот ужасный мир?»
– Девка, – послышался ей голос того мужчины, – эй, падла. Окромя дома этого ничего придумать не смогла? Безмозглая хожа[6].
Он гортанно просмеялся. Илия огляделась, выискивая места, где она могла бы спрятаться.
«Ждать тут? Заметит, точно заметит. Усолле, беноíя[7]?»
– Вот ты где! – мужчина выглянул из-за угла так внезапно, что Илия не успела ничего сделать. – Не падки, говорят, удивительно сладки. Дружи тоже оценят тебя, потом…
Чем ближе он подходил, тем сильнее замирало сердце. Еще никогда девушка не ощущала панического ужаса, сковавшего ее настолько крепко, что ей не удавалось пошевелиться. Магия страха, которая никак не могла спасти ее в эту секунду. Все происходило так быстро, что даже заклинание не складывалось в голове как надо, только одно слово билось в голове – «шалем. шалем[8]».
Грубая рука ползла по бедру медленно, неспешно мужчина касался носом нежной шеи, вдыхая глубоко и так шумно, что Илия почти перестала слышать стук собственного сердца. По лицу потекли слезы. Прикосновения были омерзительны, боль в укушенном плече была омерзительна, та боль, которую она ощутила от царапающих ее кожу под сорочкой пальцев, была омерзительна. Шорох его спущенных штанов, крепкая хватка и рывок, поднимающий и фиксирующий ее ногу уже словно были где-то далеко, не с ней.
Перед глазами резко потемнело. Собственные губы зашевелились как будто бы отдельно от остального тела, и мужчина, чьи глаза могли закатиться от удовольствия, словно бы прокрутились внутри впадин, но никакого истошного крика не прозвучало. Мужчина застыл в одной позе, с зажатым в собственном кулаке органом, постепенно начиная рассыпаться и таять.
Именно в эту секунду мимо проковыляла старушка, чей возглас растормошил впавшую в транс Илию.
– Вефа! Здесь вефа! Вефа, – повторяющееся слово звучало как одно предложение, и хоть девушка не поняла его значение, расширенные в безумном ужасе глаза старушки и палец, указывающий на Илию, говорили сами за себя.
– Морто санкрест морте[9], – залепетала девушка, когда к старушке подошел невысокий дедушка с копной хвороста. Он оглядел Илию, кричавшую женщину, еще не до конца растаявшего неудавшегося насильника, зашептал что-то резко затихшей старушке, но та только отмахнулась и потопала к деревне, бормоча под нос проклятья.
Девушка осела на колени, даже не поправив сорочку, все еще оголявшую ее бедра. Если ей было суждено умереть, она хотела знать, в чем она провинилась перед Усолле.
[1] Это чудовищно, они чудовища! Что здесь произошло, почему?
[2] Обращение к жительнице королевства, как и номинальное обозначение любой молодой девушки, не имеющей благородного происхождения.
[3] Холодно.
[4] Больно.
[5] Беги.
[6] Грубое обращение к приезжим.
[7] Боги, что мне делать?
[8] Остановись, прекрати!
[9] Тише, пожалуйста, молчите.
Глава 2. Генерал Есьнь
– Монви[1], вы в порядке? – дед подошел к Илии ближе. Едва слышно прокряхтев, он уложил хворост на землю и опустился на колени. – Монви? Вы слышите меня? Вам нужна помощь, пойдемте.
Он протянул руку к Илии, касаясь ее плеча. Девушка дрожала, сидела сгруппировавшись и шептала под нос неразборчивые слова, но руку не отбросила.
– Да вы в шоке. Вот же вымесок[2], – дед оглянулся на место, в котором еще недавно лежал приезжий мужик. Сейчас земля, где он растворился, была мокрой, как от проливного дождя, только редкие травинки, окрашенные в красный, напоминали о том, что здесь произошло. – Вы смелая леди, монви, не каждый отважится использовать свою силу так открыто.
Дед поднялся на ноги. Илия по-прежнему не шевелилась, словно куколка бабочки, обвитая невидимым коконом, она только дышала часто-часто, не слыша ничего вокруг. На небо надвигались огромные грозовые облака: в этих краях они были частым гостем, но сейчас деду показалось, что было в них нечто зловещее. Не было слышно грома, не сверкали даже молнии. Только вокруг стояла такая всепоглощающая тишина.
– Асператус кўндо, асператус кўндо, – голос девушки звучал глухо, но чем плотнее становились тучи, тем тише становилось вокруг, и дед наконец-то смог разобрать ее слова, уловить смысл которых, похоже, ему бы и не удалось.
Совсем у дома, у которого она сидела, стояла огромная бочка, наполненная дождевой водой: эту воду старик собирал специально для своих любимых кур, внезапно разбежавшихся кто куда, испугавшихся то ли криков девушки, то ли возгласов старой Мавки – бабка она была хорошая, вынянчившая даже его самого, но старая и по возрасту уже давно безумная – скажет если кому про девушку, никто ей не поверит. Поэтому старик всецело уделил все свое внимание жертве очередного приезжего рыцаря. От осознания факта, что такие люди могут служить в гвардии, ему становилось не по себе, с головой накрывал стыд за то, во что превратилась королевская армия всего за несколько десятков лет. Пронизанные похотью, желанием наживы и жестокости – они все больше напоминали разбойников, дикарей, но не благородных рыцарей, готовящихся надеть свои доспехи и защищать страну и ее жителей.