Адея смотрела на девушку свысока. Но это было не то высокомерие, которым смерили ее дамы из гостей, когда она вошла в зал, не то отвращение или брезгливость. Это скорее напоминало изумление, со смесью детского превосходства и практически взрослого снисхождения.
– Спасибо, – коротко ответила она. – Но я тебе не друг, поэтому не пытайся делать вид, что такая хорошая и хочешь добиться моего доверия. Я знаю, что ты обманщица.
– Адея, – шикнул на нее Диза, но Логас сжала его руку и попросила ненадолго отойти.
– Принцесса, я прошу вас, не думайте обо мне плохо только из-за Гослина, – при упоминании сводного брата девушка прищурилась и сжала пальцы на углах коробки. – Я не стою между вами и не имею к нему никаких чувств, поэтому…
– И поэтому, – прервала ее Адея, вставая с кресла, и, поставив коробку на пол, незаметно оттолкнула ее ногой, – не делай вид, будто ты пророк и тебе все известно. Дело совсем не в Гослине. Что бы тебе ни наговорили, не надо смотреть на меня, как на неразумного ребенка. Логас, ты здесь всего пару дней, неужели ты думаешь, что можешь читать мысли и чужие сердца? – она жестом попросила Логас наклониться, и прошептала. – Если твоя магия это позволяет, то я ошиблась, но я уверена, что нет, а потому не смотри на меня свысока, не думай, что мне нужна твоя дружба или искренность. Мне плевать на тебя, пока ты не доставляешь проблемы, а ты доставишь и погубишь всех нас. Я не позволю тебе уничтожить мою семью. Убирайся отсюда.
Последние слова она отчеканила шепотом так, будто бы задыхалась. Ее острые фразы путали девушку все сильнее. Эти черные чувства, вся эта боль, они словно бы принадлежали Адее, а кто-то позволил Логас почувствовать это все, перенять на себя. Принцесса была потеряна, она не имела за собой никого, кто мог бы защитить ее, позволить остаться. И эти горькие слова, которые она шипела ядовитой змеей служили ей щитом, которым она прикрывалась от неизвестного ей будущего. В чужом мире дети росли слишком быстро, даже в самых любящих семьях.
†††
Логас прокручивала в голове все, что произошло за последние полтора месяца. Столько произошло, что в голове не укладывалось, – ни одна тренировка, ни одно задание от шамана Сола не давалось ей настолько же сложно, как реальность. Она ощущала себя орхидеей-призраком – висящая в воздухе, цветущая и истончающая нежный аромат, но не найденная, редкая и отчаявшаяся узнать ответ. В голове порой возникали странные образы, чьи-то движения, уставшее дыхание. Ей чудилось, будто бы кто-то во снах зовет ее, беззвучно, только сердцем. Она видела испещренное темными шрамами лицо, мускулистые мужские руки, видела старую женщину, готовящую в котле какую-то похлебку, ее же за прялкой, дающей указания. Эти ведения заставляли девушку выпадать из реальности на пару секунд, чтобы взглянуть на чужую жизнь, – сила, которой она никогда не обладала и не желала обладать. Но Логас все казалось, будто бы это не она сама, а кто-то извне делает все это – подключает ее к людям, дает понять их чувства, увидеть мир их глазами, ощутить силу и слабость, желания и стремления.
Наконец девушка не выдержала: ей было необходимо поговорить об этом с кем-то, кому она доверяла, и кто мог найти правильные слова, что дали бы ей еще терпения дождаться хоть каких-то ответов.
Горничная влетела в покои, но не успела еще ничего сказать, как Логас попросила:
– Отведи меня в покои к Дизе, мне нужно поговорить с ним.
– А, – Сольвейг ненадолго загрузилась, но тут же понятливо кивнула и ответила. – Конечно, моя леди. Его Высочество принц Диза как раз пожелал вас видеть.
Глаза девушки загорелись от счастья: словно бы и он почувствовал, что она нуждается в его поддержке, его дружбе так же сильно, как их желала Адея, не признающая это.
Если бы Логас знала, где находятся покои принца, она бы бежала туда со всех ног, как привыкла: свободно, поднимаясь ввысь, цепляя босыми ногами облака, прохладу воздуха, жаркие солнечные лучи, приближаясь все скорее и скорее. Но рыцарь, который вел их с Сольвейг, шел неспешно, стуча доспехами о каменный пол. Их покои были не так далеко друг от друга: Диза периодически наведывался к ней по вечерам и делал это так шустро, что никто не замечал. Но нетерпение, размеренный звон металла, втрое медленнее ритма ее сердца, делали этот короткий путь длиннее в несколько часов.
У дверей Дизы стоял еще один рыцарь. Его крупное лицо не выдавало ни единой эмоции – только непроницаемая маска, пугающе серьезное выражение. Он открыл дверь, впустил Логас внутрь, и тут же закрыл ее. Распахнутое окно, не занавешанное шторами, впускало в комнату ледяной ветер, легкий, как шелест бумаги на столе. Стул был неаккуратно придвинут к нему. Пахло маслом иланг-иланг, сандаловым деревом и аконитом, уже ставшим родным и не несущим какой-либо опасности. На полу догорали стебли Ютан Полуо, корчась и смиренно изгибаясь под влиянием тонкого огонька пламени. В покоях было пусто и тихо – словно Диза только на секунду вышел отсюда и вернется через пару секунд. Логас, знающая о привычке мальчика исчезать без сообщения об этом, присела на его место и подперла щеку кулаком, осматриваясь вокруг. Может, он отошел в ванну или еще куда-то? Паниковать было рано. Порывом ветра ставня захлопнулась, погружая комнату в еще большую тишину. Оглушающую. Она заглянула в записи, которые Диза делал как раз перед тем, как уйти.