Илия – сакральное имя, в переводе с языка Фулмен означающее «нимфа».
Когда она вышла и спросила рыцаря о том, почему Дизы нет в комнате, поднялся крик. Младший принц снова сбежал.
[1] Змеи, легендарные повелители водных стихий. По сказаниям Випады, они были способны менять течение рек, морей, океанов и водопадов, затапливая сухие регионы, следуя приказам богини Иолань.
[2] Гигантские гепарды с двумя головами – кошачьей и человеческой, а также двумя хвостами, которые были способны создавать ураганы и торнадо.
[3] Иначе – линии Уши, легендарной помощнице Мефистаса, первого и последнего правителя Уппсалы. Уша нанесла на лоб три вертикальные линии, а перпендикулярно удлиненной средней – еще по одной сверху и снизу. Тем самым она высказала уважение правителю и доказала свою верность и преданность – сложив знак Мефистаса и линии Уши, можно получить цельный символ
Часть 3. Маилис. Глава 15. Игры с арбалетом
Слившись в унисон с криком стирлицы[1], потерявший всякий цвет рыдающий женский голос вырвался из узкого, пронизанного раскаленными прутьями окна. Не кончавшимся всхлипам подыгрывал ржавый скрип деревянного колеса – Милки, как любовно назвал его Руст. Задевая расхлябанные зубцы постамента, в которому Милка было прикреплено, оно издавало высокий протяжный скулеж.
По исполосанной кровоподтеками ягодице пришелся хлесткий удар кожаной плети:
– Вот так, – тошнотворно сладко протянул Руст, продолжая уже на повышенных тонах, – ты, блядина, должна стонать также, как стонет Милка!
Схватив девушку за волосы морщинистыми, но цепкими пальцами, он предельно сильно натянул скальпель, до хруста наклоняя шею стоящей на коленях льекки[2] так, чтобы она видела его лицо. Глаза девушки расширились от боли и ужаса.
– Стони.
И снова ударил плетью по спине. Льекки знали, чем заканчиваются такие ночи в покоях повелителя, и ни одна из тех, что выжила, никогда не вспоминала о произошедшем. Эта девушка не надеялась уйти невредимой, но в тот момент, когда она осознала, что рядом с ней не найдется даже открытого окна, последние крупицы веры в Ола, что теплились в темном уголке молодого неискушенного сердца, вспыхнув, потухли.
Когда очередной не прицеленный удар сотен кожаных нитей обожгли ее плечо, задевая красные соленые щеки, отчаяние захлестнуло ее, и девушка обреченно застонала. Удовлетворенный результатом, Руст отложил плеть, раскрыл ягодицы девушки и медленным четким движением вошел в анус льекки. Восторженно наблюдая за тем, как с треском и едва слышным звуком рвется нежная кожа и на ней проступает кровь, он чуть склонился, шлепнул ладонью по дрожащей груди девушки, напоминая:
– Кричи, покажи своему королю свою благодарность. А вы, – обратил свой взгляд Руст, не переставая плавные движения тазом, – ты, хватит лизать эту птаху, принеси мне арбалет.
Покорно кивнув, одна из льекк встала с места, где стояла последние несколько минут и по приказу Руста ласкала привязанную к колесу девушку. Казалось, она потеряла сознание или уснула от измождения, но нет, услышав томный скулящий голос повелителя, она открыла глаза и издала стон, надеясь на благосклонность мужчины. Зря – она не слышала его слов об арбалете.
Девушка, поднявшись на ноги, чуть дрожащей походкой направилась к противоположной стене, надеясь, что не слишком сильно выдает своими почти плавными движениями бедер нетерпимую боль в лодыжке. Ей повезло больше остальных: на ее теле не было бесчисленных отметин плети, Руст овладел ей всего дважды, и только ртом, и наградил несколькими укусами на бедра. Но она провинилась, не издав достаточно желанные им звуки, за что была наказана ступней мужчины, которая под хруст девичьих костей не щадя надавила на нее тогда, когда льекка предпринимала попытку встать. Лодыжка опухла и посинела, но это было ничего в сравнении с тем, что предстояло пережить им в следующие часы. Стараясь не выдать своего состояния ни звуком и движением, она поднялась на комод и сняла тяжелый арбалет трясущимися руками. Она была уверена, что должна сделать все, чтобы спасти хотя бы одну из этих девушек. Если повелитель пожелает ее, она подарит Риане, истекающей кровью и слюной, на теле которой засыхали подтеки рвоты после нескольких родео на Милке, легкую смерть. Девушка ни за что не позволит себе желать этого, но сейчас она ощущала в груди желание зарядить болт и направить его в прикрытые от удовольствия глаза Короля или в рот, из которого то и дело высовывался кончик самого грязного языка мира. Льекка опустила взгляд: глаза девушки закатились, а язык вывалился наружу. По щеке потекла слеза, а к горлу подкатила тошнота. Борясь с рвотным позывом под звучание оргазмического тона Руста, она пробормотала молитву: Ол должен позаботиться о ее подруге хотя бы после смерти. Замечательно, что Руст оказался так увлечен ей, что не заметил, как девушка, в бездыханном теле которой он продолжал дрожать и изливаться, перестала кричать.