«Она не отпустит меня, и не позволит больше меня увидеть. Она говорит ждать, это всё, что нам остается»
Логас не может поверить в то, что слышит: смирение и равнодушие, которые пропитали слова Дизы, совсем не похожи на нечто, что ему свойственно. Он всегда боролся, всегда стремился к свободе, к возможности выбирать. Сейчас он все больше напоминал ребенка. Напоминал своих сестер и брата – не ведающих будущее и покорно ожидающих его, без страха, но без надежды на лучшее.
Вдруг что-то цепляется за ее спину, закрывает глаза и вытягивает из-под пространственной толщи.
Логас закашливается и часто дышит, пытаясь восстановить дыхание. Кто-то мягкими руками прижимает ее голову к мягкой бархатной ткани. Инкрустация и вышивка слегка колют ее щеку, когда она пытается привстать. Щеку стягивает засохшая слюна, голова кружится. Легкая дезориентация сменяется паникой. Логас берет себя в руки и, превозмогая слабость, отталкивает Бэйлу и падает с кровати на пол, отползает подальше. Когда королева встает следом, девушка выставляет вперед руки, прося не подходить ближе. Растерянность, наполняющая взгляд женщины, сменяется виной. Она красная, точно вино мерло, как ее халат, как воздух вокруг – во тьме теперь, после Ваттиезы, Логас видны все цвета: теперь ясно, что черного не существует, он лишь иллюзия того, что мы видим, когда света становится совсем мало.
– Ч-что вы со мной сделали? Не подходите! – обессиленно выкрикивает она, когда Бэйла делает попытку приблизиться.
– Мне нужно было узнать, куда пропал Диза. Я должна была проверить, понять, жив он или уже… – женщина не договаривает самое ненавистное для нее слово и только отводит взгляд, прежде чем снова посмотреть на Логас. Бэйла обходит кровать с другой стороны, открывая шторы и впуская солнечный свет в комнату.
– Я… как вы могли? – Логас не знает, как описать то, что она сейчас чувствует. Боль от предательства всегда оседает тяжестью металла на языке. Девушке начало казаться, что рядом с Бэйлой ей можно ничего не бояться, что она найдет в ней свою мать. И теперь она съедала себя за то, что опрометчиво расслабилась. В этом чужом мире ей нет место, он непонятен и опасен. И верить хоть кому-то здесь нельзя.
– Я спасла твою жизнь. Без меня ты уже давно была бы мертва, а потому, – Бэйла подошла ближе и присела рядом. Длинными тонкими пальцами она приподняла лицо Логас и мягко коснулась ее щеки, – я имею право делать все, что нужно.
– Хотите меня использовать?
– Скорее хочу, чтобы ты помогла мне найти Дизу, – Логас пыталась возразить, вспомнив, что говорил сам Диза ей, но Бэйла прервала ее, – я прошу тебя помочь мне. Я знаю, что он сказал не делать этого, но если Иолань не опустит его… мы должны знать, как освободить его своими силами.
– Вы знаете? Как вы можете это знать?
– Я видела все то, что видела ты. Это маленькая способность, которой меня одарили много лет назад. Ты единственная, кто знает об этом, кроме моей семьи, поэтому надеюсь, что, доверяя тебе эту тайну, я, в свою очередь, верну твое доверие.
– Не уверена, что я вообще должна доверять кому бы то ни было в этом мире. Он мне чужой.
– Но ты бы и сама хотела вернуть Дизу домой, не так ли? – Бэйла утратил мягкие интонации. Она говорила с ней, как королева, как та, в чьих руках власть и могущество.
– Я сделаю все, что в моих силах, но я ничего не стану обещать. Как только я узнаю, как вернуться в свое племя, – я тут же сделаю это.
– И бросишь все?
Логас наконец посмотрела на нее иначе. Она была человеком. Одной из тех, кто пытается решать, кому жить и кому умирать. Она могла заботиться о тех, кто должен был после сделать что-то в ответ. Бэйла не была святой женщиной, но она не была плохим человеком. Плохой человек не был бы в таком отчаянии из-за своих детей.
– Все мы пожинаем плоды того, что сами сотворили. Не пытайтесь мне угрожать, Ваше Величество. Я подчиняюсь гармонии природы точно так же, как и вы. Как бы вы ни пытались это изменить.
Логас поднялась с пола, ощущая в себе больше уверенности и силы, чем это было утром. Землетрясение и собственное бессилье больше не казались такими огромными, они больше не составляли ее мир. Она словно прозрела. Привыкая к условиям, мы адаптируемся и к людям, пытаемся все больше походить на них, но Логас не желала быть такой, как те, кто убивал животных, губил цветы, деревья и заставлял страдать воды огромного водопада; кто на лошадях проезжал мимо целого поселения и вырезал мужчин, женщин, детей – без разбора, просто потому что они считались ничтожными, врагами и вели иной уклад жизни.