Когда она пришла домой, Эдди встретил ее горячим поцелуем и предложил чаю.
— Ты же не умеешь это делать, — возразила Нина.
— Но мне ведь ничего не мешает предложить.
После скромного полдника они занялись любовью. Эдди был чуть более нежным, чем обычно, с ним у Нины всегда получалось достичь пика. Больше ни с кем не было так легко, как с ним. Она закурила.
— Тебе не стоит этого делать, — сказал Эдди.
— Почему?
— Тебя можно будет узнать по шлейфу табачного дыма. Сейчас нужно быть осторожнее, чем обычно.
Нина потушила сигарету и обняла Эдди. Она взяла со стола стопку бумаг и карандаш и принялась рисовать какую-то схему.
— Что это?
— План защиты. Мы должны четко продумать мое алиби и дальнейшие действия.
Она начертила несколько овалов и подписала каждый: «сборная сцена», «бутылка», «клининговое агентство», «мама», «Кэт», «другие коллеги», «квартира», «загородный дом».
— Давай начнем по порядку, — предложила Нина, — кто может узнать о том, что механизм сборной сцены был поврежден?
— Тот, кто разбирается в этом.
— Глупость, никто ее толком не тестировал, это новая технология, и никто не знает, как она работает.
— А если они обратятся в поддержку?
— Ну тогда им придется отправлять все устройство на проверку в комиссию, вряд ли в нашем городе станут так заморачиваться.
— Но это ведь Ник Кейв, могут и заморочиться.
— Ты прав. Давай пока что оставим этот вариант и вернемся к нему позже. Что с бутылкой?
— Ты позвонишь детективу и скажешь, что в ней ничего не нашли.
— А если Кэт позвонит ему до меня? Или если она позвонит ему позже и все расскажет?
— Придется тебе поговорить с ней.
— По какой причине она могла бы не рассказывать об этом?
— Ты можешь убедить ее, что она ошиблась в расчетах, потому что работала ночью. Ладно. Клининговое агентство. У них есть твоя фотография. — Эдди ходил по комнате взад и вперед.
— Я работаю там пять лет, это еще ничего не значит.
— Биоинформатик, который подрабатывает уборщицей? Ты это серьезно?
— Я найду, что сказать детективу.
— Ладно. Тогда мама.
— Она может рассказать о моем характере. Но она меня плохо знает, так что это не страшно.
— Кэт?
— Тут уже сложнее. Она может выдать, что я иногда прихожу в лабораторию просто так. Но я попытаюсь убедить Роберта, что это нужно для работы. Не более чем совпадение.
— Другие коллеги? — Эдди зачитал предпоследнюю подпись. — Это кто?
— Те, с кем должно быть согласовано мое алиби. Тут все учтено.
— Твоя квартира и загородный дом.
— Надеюсь, что до загородного дома он не доберется. На всякий случай придется туда съездить и прибраться. Давай займемся этим завтра.
— Хорошо. А теперь твое алиби.
— Утром я приходила в лабораторию, Гарольд может это подтвердить. Потом дома я говорила с мамой по скайпу. Затем пошла в книжный, на обратном пути решила пройтись пешком, дошла до автобусной остановки, где находится клуб, покурила.
— Думаешь, он начнет тебя допрашивать?
— Кто знает, я должна быть готова.
Нина еще несколько минут сидела молча, проговаривая про себя алиби. Потом взяла телефон и набрала номер с визитки Роберта.
— Алло, это Роберт?
— Да, а вы кто?
— Это Нина. Вы дали мне свою визитку.
— Ааа, девушка с сигаретами.
— Точно.
— Прошло почти три недели с нашей последней встречи. Что заставило вас позвонить мне?
— Да я тут обдумывала ваше предложение попить кофе. И подумала, что оно не такое уж абсурдное.
— Причем здесь абсурдность?
— Ну… Вы расследуете дело, приходите в фармацевтическую компанию и встречаете там человека, которого видели рядом с местом преступления.
— Да, пожалуй, это странно.
— Когда и где вам удобно?
— Кафе «Тайм» на главной улице, знаете такое?
— Да, знаю.
— Давайте завтра в пять часов вечера?
— Договорились. Роберт, коллега сегодня передала мне результат исследования воды из той бутылки.
— Ааа… Она с вами поделилась моими соображениями?
— Да. Результат отрицательный.
— То есть никаких ядов?
— Да, никаких.
— Вы меня очень этим расстроили.
— Сожалею. Результаты у меня на руках, я могу принести их вам завтра.
— Было бы замечательно.
Нина положила трубку и выдохнула. Завтра утром придется получше проработать свое алиби, чтобы детектив ничего не заподозрил. Соглашаясь на эту встречу, она ставила под удар не только свою жизнь, но и жизнь Роберта Пэла.
Глава 7
Роберт отдал охране расписку, повесил куртку на согнутую руку и, вдохнув поглубже, открыл дверь в комнату свиданий. Эти встречи давались ему нелегко, хоть и были довольно частыми. Каждый месяц в течение последних трех лет он навещал Александра, но до сих пор не определился со своим отношением к этому человеку.
За металлическим столом сидел темноволосый молодой мужчина, которому еще не исполнилось тридцати. Он был искренне рад видеть своего друга. Что Роберт мог отличить, так это искренность. Может быть, и еще кое-что, но ему тогда никто не поверил.
Улыбка Алекса была такой добродушной и располагающей, что и на секунду нельзя было предположить, что пять лет назад он, сидя на крыше торгового центра, одним нажатием кнопки убил девять человек и испортил здоровье шестерым.
Они проводили за разговорами почти по два часа подряд из положенных Алексу двух в месяц. Больше никто к нему не ходил: его приемные родители отказались от «родства с животным», а журналисты за давностью лет перестали интересоваться его делом.
Чаще всего во время этих встреч они говорили о людях. Истории были связаны со случаями из полицейской практики Роберта: мнение Алекса вносило в обсуждение некую весомость. «Видят ли сны звезды? Понимает ли психопата психопат?» — вот типичные терзания Роберта.
Но никогда они не обсуждали самого Алекса. Роберт зарекся поднимать эту тему, после того как полтора года пытался добиться смягчения наказания и отправить друга не в тюрьму на пожизненное заключение, а на лечение в психиатрическую больницу, при этом не получив никакой моральной поддержки и не заметив намерения выжить у самого преступника.
Алекс больше прочего хотел говорить об искусстве, литературе, просил Роберта читать к их очередному свиданию ту же книгу, что и он, чтобы они могли обсудить свои впечатления.
«Мне хватает историй в повседневной жизни, — сказал однажды Роберт. — Книги — для развлечения, я не хочу обсуждать проблемы несуществующих людей».
Однако он не возражал и слушал, когда Алекс пересказывал ему сюжет, — или из жалости, зная, что другого шанса выговориться у него нет, или подсознательно чувствовал, что этот созидательный опыт может ему пригодиться (теперь я знаю, как читает эту книгу психопат?).
Алекс проследил глазами за другом, когда тот молча садился напротив. С самого звука открывающейся двери эта встреча не походила на другие.
— Привет.
— Привет, — чуть более живо, чем нужно, ответил Алекс.
— Как дела?
— Хорошо. Я прочитал «Камеру обскура». А что сделал ты? — попытка разрядить обстановку была немного вызывающей.
— Хочу тебя спросить. — Он сделал паузу, осмотрев потолок и стены на предмет камер. Их было четыре — в каждом углу. Избежать этого было невозможно, поэтому он стал говорить еще тише: — Как ты думаешь, каким будет типичный портрет женщины, которая способна убить человека?
— Я думаю, это любая обычная женщина. Или любая необычная женщина. Такая же, как и любой мужчина. При чем тут вообще пол? Каждый человек способен убить. Вопрос в том, убивает он или нет.
— Наверное, да. А если я поставлю вопрос так: как выглядит женщина, которая вот-вот убьет кого-то?