— Гости? — удивленно переспросил Мар-Априм. — В такой день?
— Раббилум Саси с женой. Она ведь приходится мне родственницей, а мы ни разу в жизни не виделись. Вот они и решили воспользоваться случаем. С ними пришел кто-то еще, мужчина постарше, кто такой — непонятно. Похож на управляющего. Сидят в большом зале, общаются с твоими сестрами.
Появление в его доме министра, преданного сторонника Закуту, да еще с неизвестным, насторожило Мар-Априма, но он благожелательно улыбнулся, хотя и через силу:
— Ты права, мама, как это я не подумал. Родственные узы… Конечно…
Саси был женат на одной из многочисленных дочерей Син-аххе-риба — Шахрбану. Царь относился к ней по-доброму, но все-таки без особой любви, как, впрочем, и к ее матери, чувства к которой длились недолго и погасли, стоило царю насладиться молодым телом. Однако он позаботился о дочери, выдал ее замуж за своего министра, никогда не забывал о своем долге отца и деда и вряд ли позволил бы обидеть родную кровь. У Саси и Шахрбану было четверо детей: двое мальчиков и двое девочек; старшему, названному в честь отца, исполнилось пятнадцать, младшей — всего годик. Позапрошлой зимой в день ее рождения Син-аххе-риб пожаловал зятю и дочери дворец в городе Куллиммери, в Шуприи[23], где по роду своих обязанностей нередко бывал раббилум, ведавший царскими рудниками.
Изо всех царских министров лишь двое — Саси, да еще абаракку Мардук-нацир — занимали свои должности долгие годы, пользовались поэтому особыми привилегиями и имели немалую власть. Именно на абаракку Син-аххе-риб возлагал управление страной, когда отправлялся в поход, а Мардук-нацир, в свою очередь, всегда полагался на острый ум Саси. Все изменилось пару лет назад, когда один встал на сторону Арад-бел-ита, другой — Ашшур-аха-иддина.
— Мама, прикажи рабам, чтобы они накрыли мне ужин в саду, в беседке, — вдруг неожиданно решил Мар-Априм.
Масха всплеснула руками:
— Ты сошел с ума! Хочешь нанести оскорбление нашим гостям?!
— Ну что ты, мама, разве я могу так поступить с родственником царя, — усмехнулся сын, и, стерев с лица улыбку, попросил: — Скажи Саси, что я жду его здесь. Но осторожно, так, чтобы это не заметила ни его жена, ни даже тот, с кем он пришел.
Семья Мар-Априма появилась в Ниневии в конце года[24]. За десять месяцев до этого, на праздник весеннего равноденствия, когда они еще жили в Руцапу[25], мать раббилума, женщина весьма деятельная и энергичная, завела с сыном разговор о его будущем:
— И что ждет тебя дальше? — спросила Масха.
— Разве произошло что-то плохое, мама? — удивился он ее вопросу.
— Ты своей вершины достиг. Старик уже немолод, и случись с ним что, — не сегодня, так завтра, — подумай, как это отразится на тебе. Поговаривают, что скоро царь пришлет сюда нового правителя.
— Что ты задумала?
— Тебе пора подыскать хорошее место в Ниневии.
Старик, чье имя даже не упоминалось в этой беседе, был семидесятипятилетний Зерибни, наместник Руцапу. И молодой Мар-Априм вот уже шесть лет служил у него министром, ведая всеми рабами провинции.
Их семья рано осталась без кормильца. Отец Мар-Априма, глашатай того же Зерибни, умер от несварения желудка совсем рано, когда сыну было одиннадцать, а дочерям — три и год. Это, безусловно, наложило свой отпечаток на их дальнейшую судьбу. Родственников Масхи, по странному стечению обстоятельств, вообще преследовали одни несчастия, поэтому она могла полагаться только на свои силы. И то, что Мар-Априм в восемнадцать занял такой высокий пост, было вполне достойной платой за короткие, но запоминающиеся встречи Зерибни с вдовой.
Впрочем, ее сын оказался на редкость талантливым юношей. Он не приобрел друзей, чтобы не нажить себе врагов, очень долго обходился без завистников, так как держался тени, но всегда готов был помочь любому добрым советом, а затем всячески пестовал в людях уверенность, что это именно они сподобились на правильное умозаключение. И вскоре его осторожность и благоразумие принесли свои плоды. Это к нему все шли на поклон, старались угодить или поднести что-нибудь в дар, это с ним советовались первый министр провинции Руцапу, да и сам Зерибни. И все было бы хорошо, не будь наместник так стар.
23
24
. . . в конце года — год, согласно ассирийско-вавилонскому календарю, начинался с месяца ниссана, то есть в марте—апреле.