Вернувшись в Ниневию, Син-аххе-риб поставил Скур-бел-дана наместником Харрана.
Всего через три месяца после этого в провинции вспыхнуло восстание. Подавлено оно было скоро и жестоко, но караваны вернулись в Харран только полгода спустя. Когда Арад-бел-ит доложил царю о ходе своего расследования, выяснив причины, послужившие толчком к бунту, Син-аххе-риб рассердился и пригрозил, что когда-нибудь он сделает Скур-бел-дана евнухом.
Совершая прогулку по городу, новый наместник позарился на десятилетнюю дочь старшины кузнецкой общины. Изнасиловал девочку прямо в родном доме, куда ворвался вместе со своими стражниками, а затем, раздосадованный, что она укусила его, отдал ребенка на потеху воинам.
Скур-бел-дана тогда спасло вмешательство Закуту (она всегда благоволила к нему), жречества, которому наместник успел сделать крупные подношения, и крупный штраф, смягчивший гнев царя.
Но вернуть расположение своего владыки наместник так и не сумел.
Син-аххе-риб прекрасно знал, что все его сановники и жречество давно разделились на два лагеря: одни стояли за его старшего сына, другие — за Ашшур-аха-иддина. И еще царь знал, что Скур-бел-дан — краеугольный камень оппозиции Арад-бел-иту. Знал, и поэтому с каждым днем все сильнее ненавидел наместника Харрана.
«Подожди, и до тебя очередь дойдет, — неприязненно подумал о нем царь. — Поживи пока, немного тебе осталось».
Будь Син-аххе-риб уверен, что смерть Скур-бел-дана пойдет на пользу Арад-бел-иту, участь наместника давно была бы решена. Но уж очень многое этому препятствовало: не хотелось злить Закуту, настраивать против трона ассирийскую знать, а главное — жречество.
— Хорошее вино… Откуда оно? — спросил царь у Ашшур-дур-пании.
— Из Самалли, — с готовностью доложил кравчий, склоняя голову и бросая взгляд на своего ценного поставщика и хорошего приятеля.
Набу-ах-эреш, наместник Самалли, также кланялся, довольно улыбался, благодарил царского сановника взглядом. Рано… Знал бы, что его ждет, лучше спрятался бы за чужими спинами.
Син-аххе-риб посмотрел в его сторону, нисколько не изменяя своему настроению.
— Вино ты делаешь хорошее. Но, кажется, это единственное, с чем ты справляешься достойно… Как давно ты платил жалованье своим чиновникам? Почему из месяца в месяц мне приходят жалобы, что ты обрекаешь их на голодную смерть? Ты хочешь, чтобы они выколачивали средства из моих подданных бесчестными поборами? Как давно ты был в суде? Как давно интересовался делами?
Голос царя звенел от гнева. Набу-ах-эреш не смел поднять глаза на своего господина, лоб его покрылся испариной, а тело охватил озноб.
Син-аххе-риб откинулся назад на спинку трона, принявшись внимательно рассматривать своих наместников, словно перед ним стояли его кровные враги.
«Воры, лентяи, изменники, — думал о них царь. — Все, что вы можете, — красть из моей казны, драть три шкуры с общинников, ремесленников, купцов да купаться в роскоши. За каждым из вас тянется такой длинный шлейф преступлений, что возьмись я за один его край, второй пришлось бы искать, наверное, у Северного моря.
Я знаю о вас все. Как воруете, что замышляете, как грызетесь друг с другом и плетете интриги за моей спиной…
Первый вор здесь — Набу-дини-эпиша, наместник моей столицы. Одним богам известно, сколько серебра и золота он выкачал из моей казны на строительстве каналов, которые я провел к Ниневии от области города Кисира[54]. Как странно у него подергивается правый глаз… На кого он косится? На Зерибни? Думаешь, у него совесть чиста?. .
Зерибни — еще тот пройдоха! Как же он похож на огромный бурдюк с кислым вином! От беспробудного пьянства больше всего страдает его нос, который давно стал похож на раздавленную солдатским сапогом переспелую сливу… Вот кто снабжает слухами всю Ассирию! Если хочешь, чтобы о чем-то узнали во всех уголках ойкумены, поделись этим с Зерибни. Не оттого ли его уши отвисли чуть ли не до плеч? Это от него, а не от Арад-бел-ита или Закуту я впервые узнал о желании АбиРама, наместника Изалла, породниться с царской семьей. На чьей он стороне? Моего младшего сына — Ашшур-аха-иддина. Что же он знает такого, чего не знает его царь?
У этого, что ростом с ишака, гонора хватит на прайд львов… этот злобный кривоногий карлик — Бэл-эмурани, наместник Калху. Да, да, я о тебе! Заметил, что смотрю на него, кланяется, совиная ты голова! Да разве может человек жить совсем без шеи? Полтора года назад он сцепился с наместником Суху, хотел взять в жены его красавицу дочь, был высмеян и в оскорбленных чувствах пообещал обидчику скорые беды. Долго ждать не пришлось. Сначала на Евфрате прорвало дамбы в нескольких местах, что привело к затоплению обширных земель в Суху, затем на охоте погиб один из сыновей наместника, и, наконец, бесследно пропал большой караван с податями, шедший из столицы провинции в Ашшур и Ниневию.