Они были всё же людьми.
Незнакомец любезно дождался, пока девушка проводит взглядом Марка и толпу его похитителей. Когда она наконец посмотрела на него, искажая лицо в гримасе злобы, он выдал громкий смешок. Затем атаковал одновременно с ней.
Их дуэль была похожа на страстный танец, охваченный прерывистым дыханием и звоном металла. Он двигался как демон, оказываясь в нескольких местах сразу и заставляя Лету выкручивать клинок во все стороны. Она ощущала знакомый бурлящий гнев, хотя и приправленный оттенками каких-то других чувств. Обрывки мыслей лихорадочно колотили её сознание, и в каждом из них ядром являлся страх за себя и за Марка. Трезво о чём-то думать она не могла, озабоченная резвыми передвижениями незнакомца в пепельных отблесках их клинков.
Когда Лете удалось отскочить от противника, увернувшись от его остервенелых наскоков, и перевести дух, она впервые оценила незнакомца в полный рост. Его лицо скрывал капюшон плаща, но всё остальное было открыто взору. Высокий и статный, как короли древности; широкие ладони сжимали рукоять меча, опущенного вниз, но готового вот-вот засвистеть в размахе и пролить кровь. Под плащом и обрывками мехов виднелись обнажённые, покрытые белесыми шрамами предплечья. Сила и жар исходили от его худощавого тела.
Не давая ей отдыха, он вновь пошёл на Лету, обступая размашистыми атаками. Их дыхание было ритмом, звенящая схватка мечей — музыкой. Он замедлялся, когда замедлялась Лета, и ей было совершенно неведомо, почему. Он вёл её по траве назад, заставляя кружиться и бешено вальсировать вокруг него в надежде уколоть клинком.
Она едва успела заметить, как он выхватил топор, висевший прежде на поясе, отбила ещё два удара, нанесённые поочерёдно новым оружием и мечом, и сдалась.
Лезвие бородовидного топора коснулось её шеи. Незнакомец кольнул её остриём меча в руку, она ойкнула и выронила Анругвин.
Переводя дыхание, он разглядывал её лицо.
— Срах ту друа (Как тебя зовут)? — произнёс он спустя какое-то время, прижимая лезвие топора к шее сильнее.
Лета сглотнула, ощутив острую боль на горле.
— А? — бросил он. — Ту омсу (Ты оглохла)?
— Но (Нет), — шепнула она. — О дру (Моё имя)... О дру Лета.
Она не была уверена, что говорила правильно. В конце концов, мэнке — наречие северян, которым даже сами они редко пользовались после расцвета Империи. Она знала совсем немного слов.
Но, судя по одобрительному хмыканью, она сказала всё верно. Он слегка отстранился.
— Ты знаешь наш язык? — спросил он. — Неплохо для вилькьи (южанки). Ту вар дахт?2
— Я не понимаю.
Он выдохнул с ощутимым недовольством.
— Хорошо. Будь по-твоему, — он надавил топором на горло ещё больше. — Зачем ты здесь?
Она почувствовала, как сбежала струйка крови по шее вниз, исчезая под рубахой. Он заметил это тоже и усмехнулся.
— Было бы гораздо удобнее вести беседу лицом к лицу, — повела бровью Лета, стараясь не выглядеть испуганной, хотя сердце выпрыгивало из груди.
Она знала, что он это чувствовал, так что не было смысла в браваде, но сейчас это казалось ей правильным.
Он отошёл от неё на шаг и откинул капюшон. Цепкий глаз Леты выхватил сразу все детали. Тёмно-рыжие, коротко стриженные волосы. Безупречно прямой нос и холодно-серые глаза на строгом лице. Шрам, ровный, начинавшийся от виска, заходивший дугой на щёку и почти касавшийся узких губ.
Когда он приблизился к ней, она вспомнила этот взгляд — тогда, в корчме в Буске, он смотрел на неё так же, изучающе и пристально, если не сказать, что хищно.
Её представления о северянах разбились вдребезги. Она думала о них, как о бородатых и грубых варварах, неспособных жить без драк и пьянства. Но человек, который мог сейчас одним движением руки оборвать её жизнь, не был похож на созданный в воображении девушки образ. Его лицо было красиво, даже когда на него была надета маска раздражения.
— Так лучше? — спросил он.
— Намного.
— А теперь ещё разок: что ты здесь ищешь, полукровка?
У него был низкий голос, со звенящим в нём металлом и с грубым северным акцентом.
— Тебя это не касается, — нагло отозвалась Лета.
— Неа, — осклабился он. — Я так не думаю. Тебе придётся пойти со мной.
— Жаль отказывать такому красавцу.
— Вот оно что... Ты думала, у нас тут все уроды?
— Такие уж рассказы.
— А, — он приблизился вплотную к ней. — Знаешь, я рассказами о вас, вильках, не ограничился. Я посмотрел на вас вживую.
— Понравилось?
— А то. Иначе я бы не чесал сейчас с тобой языком.
Лета никак не могла разобраться со своей странной реакцией на незнакомца, с этой нервной смесью злости, досады и желания продолжать глядеть ему в глаза. Он также не отрывал взора от её лица, подолгу останавливаясь на губах, затем возвращаясь к глазам.