Щенок? Я не понимала, о ком он говорит, но что-то в этих словах — и особенно в тоне голоса — заставило меня очнуться ещё немного. Когда незнакомец повернулся в сторону приближающихся шагов, я на мгновение увидела проблеск его лица под капюшоном — странно знакомые черты, которые тут же размылись, будто стёртые невидимой рукой.
Из-за угла здания вылетел Радон — с растрёпанными волосами, запыхавшийся, словно оббежал не одну подворотню в поисках нас. Серые драконьи глаза с вертикальными зрачками полыхали яростью, раздувшиеся ноздри жадно втягивали воздух, а на скулах играли желваки. В нём не осталось ничего от холодного, насмешливого адепта.
Его глаза мгновенно нашли меня, и в них вспыхнула смесь облегчения и ярости. Словно он и рад был меня найти, и одновременно задушил бы собственными руками.
Незнакомец выругался сквозь зубы. А туман в моей голове начал медленно рассеиваться, словно чары, державшие меня, ослабевали.
10
Одним быстрым смазанным движением Радон оказался рядом. Его пальцы стиснули моё запястье, резко выдёргивая из хватки незнакомца и задвигая меня за свою спину. Всё произошло так стремительно, что я едва успела осознать перемену. Только что я шла за таинственной фигурой, словно привязанная невидимой нитью — и вот уже стою, прижатая к стене дома широкой спиной Радона, который заслонил меня, готовый принять удар на себя.
В воздухе потрескивало напряжение. Вспышка заклинания прорезала тьму — Радон атаковал не раздумывая, без единого слова. Но незнакомец, мгновения назад стоявший рядом, оказался в нескольких метрах от нас и удар пришёлся в стену, кирпичи и каменная крошка брызнули во все стороны.
Радон инстинктивно прикрыл меня своим телом, и мы оба пригнулись, спасаясь от обломков. Я почувствовала, как его рука обхватила меня, прижимая к себе, настолько крепко, что стало трудно дышать.
В ушах звенело от грохота взрыва, в воздухе пахло горелым камнем, пылью и чем-то ещё — терпким, древним, опасным запахом драконьей ярости. Я ощущала, как быстро бьётся сердце Радона, слышала его прерывистое дыхание, чувствовала тепло, исходящее от его тела — живое, настоящее тепло, так непохожее на холод незнакомца. От его прикосновений не веяло оцепенением и странным сонным забытьём — наоборот, каждая клеточка тела становилась острее, живее, словно просыпаясь от долгого сна.
Убедившись, что я не ранена,Радон быстро вскочил на ноги, готовый к новой атаке. Его руки всё ещё светились от остаточной магии, кончики пальцев покраснели, словно обожжённые — такое мощное заклинание требовало колоссальных сил, и я впервые видела, как много мощи скрывается в этом высокомерном драконе.
Когда я осмелилась выпрямиться и осмотреться, вокруг не было ни души. Незнакомец исчез, словно его никогда и не было. Только клочья странных теней растворялись в ночном воздухе, да на мостовой, там, где он стоял, чернело что-то похожее на выжженный след — словно сама тьма оставила свою метку.
— Он ушёл? — голос едва слушался меня, звуча хрипло и неуверенно. На языке ощущался странный металлический привкус, словно я облизала медную монету.
Радон не ответил. Он быстро оглядывался по сторонам, все ещё держа меня позади себя. Его плечи были напряжены до предела, каждая мышца звенела от готовности вновь броситься в бой. По его лицу медленно стекала тонкая струйка крови из рассечённого лба — должно быть, задело обломком камня при взрыве. В тусклом свете далёких фонарей эта кровь казалась почти чёрной на бледной коже.
Я не могла отвести взгляд от этой капли. Кровь настоящего дракона, пролитая из-за меня. Она оставляла влажный след на его скуле, собиралась в уголке рта, багровая, тяжёлая… словно какой-то древний символ, значение которого я не могла разгадать, но чувствовала его важность. Что-то в этом зрелище заставило меня окончательно очнуться от наваждения, которым окутал меня незнакомец.
— Радон, твой лоб… — начала я, но он лишь отмахнулся, продолжая всматриваться в тени вокруг нас, будто боялся, что незнакомец может возникнуть из любой из них.
— Заткнись и пошли, — процедил он, хватая меня за руку. Его пальцы нашли мои с такой уверенностью, словно делали это тысячу раз. — Гхарх, ворота наверное уже закрыли.
От его прикосновения по моей руке пробежала волна тепла, полностью отличная от холодного онемения, вызванного прикосновением незнакомца. Это тепло было живым, настоящим, почти обжигающим. Оно прогоняло остатки странного наваждения, которому я поддалась, следуя за таинственной фигурой.
Его пальцы крепко сжимали моё запястье, почти до боли, но я не возражала. Эта боль казалась правильной, естественной, настоящей — в отличие от призрачного забытья, из которого я только что вынырнула. А я всё ещё держала медальон в другой руке с такой силой, что металл впивался в кожу, оставляя глубокие вмятины.
— Кто… кто это был? — прошептала я, спотыкаясь и едва поспевая за широким шагом Радона. — Что ему было нужно?
Радон бросил на меня короткий взгляд через плечо — быстрый, оценивающий, почти встревоженный.
— Заткнись, — повторил он, но без привычной злобы в голосе. Скорее, в его тоне проскальзывала странная напряжённость, почти беспокойство. — Потом разберёмся. Если опоздаем к закрытию ворот, то это будет наименьшей из наших проблем.
Мы выбрались из лабиринта заброшенных домов и вышли на знакомую улицу, ведущую к академии. Магические фонари здесь горели ярче, рассеивая ночные тени. Казалось, мы вернулись из какого-то призрачного мира в обычную реальность. Я с облегчением вдохнула ночной воздух, полный запахов весны, а не затхлости и странного металлического привкуса, царивших в подворотнях.
Внезапно Радон пошатнулся. Его пальцы на моём запястье разжались, и я увидела, как он начал медленно заваливаться набок.
— Радон? — неуверенно позвала я. — Ты в порядке?
Он не ответил.Его всегда бледное лицо стало ещё белее, почти прозрачным в свете магических фонарей, а глаза закатились, не реагируя на внешние раздрожители.
— Радон! — в моём голосе прозвучал настоящий испуг. Я бросилась к нему, пытаясь удержать от падения, но он был слишком тяжёл для меня. Всё, что я смогла — это смягчить удар, когда его тело рухнуло на мостовую.
Я опустилась на колени рядом с ним, чувствуя, как паника холодными когтями впивается в сердце. Что с ним? Ранен? Отравлен? Проклят? Неужели тот странный незнакомец успел нанести удар, которого я не заметила?
— Радон! — я легонько похлопала его по щекам, потом сильнее. — Очнись! Не смей умирать!
Вблизи я увидела, что его губы посинели, а кожа покрылась испариной. Дыхание стало поверхностным, прерывистым, а раненый лоб горел огнём, когда я дотронулась до него дрожащими пальцами.