- Венчаны кровью?! Ох, дела чудные.
- Знаешь, есть в моём мире болезни разные. Иногда приходится людям не просто руку вправить, чтоб кость росла верно, а и сердце новое, почки там… - Алия подумала о том, что похоже выходит, решила объяснить, - Наша наука далеко ушла. И люди решаются, чтобы родной человек прожил дольше.
- А я говорил, что вы - боги всесильные? Такое и помыслить сложно.
За разговорами почти цельный день и прошёл. Княжна вытребовала продукты, какие были, да обед справила знатный. Рассказывала, чего здесь можно выращивать, как поля засеивать. Финист слушал с восторгом: вот ведь правда, на пользу пришлось. Такая мудрая дева их земли родные, почитай другим миром сделает.
- И что ж, править будешь, как отец твой? - спросил наконец, да пожалел.
Алия ничего не ответила, молчала, а лицо становилось белым, испуганным. Кружила по горнице, то хлеб нарежет, то крошки соберёт. Под пристальным взглядом не выдержала:
- А тебе только княжью дочь и подавай?! На меньшее такой славный богатырь и не согласен, как же, засмеют… - мысль, которую она гнала от себя все дни, теперь вернулась. Сказала, не жалела, тоже ведь правда. Как Финист на неё смотрел, на чудо иномирное? Всё поддеть пытался, чтобы вместе с Иваном от его слов злилась. Алька больше всего на свете боялась, что правдой окажется. Княжеская дочь или жительница Белогорья, она ведь своя, не чета иномирным, с которыми иной раз позабавиться не грех и только.
“Что же ты, Сокол… Врал мне? Тогда уйду домой, пока можно. Без камня вернусь.” - выбежала на крыльцо и вниз по ступенькам. Думы недобрые одолевали, бежать скорее хотелось. За углом одного из домов её схватили со спины. Закричать хотела, так нельзя, ладонь чужая мешает, а вырываться, себе дороже.
“Бедовая, как есть. Ну, в Москве обошлось, а в Белогорье зачем? Не такую сказку я хотела увидеть.” - Алия уж распрощалась со всем миром.
- Елена, зачем ты так? - тихий, взволнованный шёпот. Финист не на шутку испугался, когда глаза зелёные помутились, а голос сорвался. Зря спросил, не время… Вышел следом, птицею тихой летел, думал не нагонит аль беда станется. - Не хочешь взять данное правом рождения - твоя воля. Легче станет, так можешь кричать на меня, всё стерплю. Не печалься только.
- Руки! - и без того дышать трудно было, но богатырь со страху, а может… Крепко держал Алию, - Что толку кричать на тебя? Всё одно, не поймёшь. - девушка чуть отстранилась и хотела уйти.
- То моё дело. Слёзы лить понапрасну не станешь может. - Финист говорил тихо, а люди нет-нет, да обернутся в их сторону. Весь его мир сократился до зелёных глаз, в нежной зелени которых собирались тучи дождевые. Не один раз уж такое замечал. Раньше то была девица иного мира, одуванчик на ветру. Глядишь и нет её, где стояла, а сейчас… Одна мысль в голове кружила: “только б не заплакала, ножом по сердцу мне”.
Разум больше не правил здесь. Сокол подступил ближе да поцеловал дрожащую девицу в скулу, улавливая, как она замерла. Поймал губы и соль первой слезинки, в глаза не смотрел. В грудь упёрлись две ладони, оттолкнули.
- Чего творишь, дурак? Люди же смотрят! - княжна шептала, не позволила кричать. На неё в первую очередь смотрела стайка молодиц незамужних, да старуха одна.
Финист огляделся, а ведь правда, люди. Непонятные эмоции, злые, разочарованные, удивлённые. Вон, одна девица рот раскрыла, дышит как рыба, поверить не может. Старухи шепчутся, головами качают осуждающе.
- Ужель суженную свою поцеловать не могу, успокоить? Позор какой разве? - богатырь нашёлся, ответил самодовольно, подхватил Алию на руки и пошёл к своей избе. В том переулке ещё стояли, буравили взглядами стену дома.
Княжна и сказать ничего не успела, вырваться из рук - покрыть позором обоих. Она-то ничего, отсидится у Ваньки в тереме, будет за книгами пропадать, через месяц-другой и забудут. А Финист? Ему как службу нести?
- Жди сватов, краса ненаглядная. Теперь уж точно. - Сокол решился заговорить, когда домой вернулись.
- Ну что ж ты… - Алия хотела ответить, что зря Финист к ней привязался, да подумала прежде. Чем обернётся слово, беспамятством ли, а может проклятьем очередным? Смешно выходит, от большой любви всё сладу нет, пока чужие друг другу, а уж ругаются, будто не один год вместе прожили, - Если готов терпеть всю жизнь мой характер неспокойный, то…
Финист прерывисто выдохнул, не позволил договорить. Взлохматил волосы и подошёл ближе.
- Елена, характер твой лунный не помеха мне. Давно всё понял. Где ещё такую диковину отыщешь? - слова нашлись какие-то неведомые, правильные, но болью отдающие, - Коль захочешь, мы в твой мир перебраться можем. Невелика потеря Белогорью от одного богатыря.
Девушка устало опустилась на лавку, ей хотелось простой тишины. Слова правильные были. Разность характера Луна определила. Камешек на груди вдруг теплом загорелся, длинную нить вывел к сердцам.
- Ты не заговаривайся! Родную землю никогда, и ни на что не меняй, понял? Даже я того не стою. Особенно я. - в голове кружило прямое: “Братву на девок не меняют”, но говорить стоило иначе. Алия это всем сердцем понимала и чувствовала. Зачахнет Сокол с нею без земли родной, не справится в окружении бетона. В Москве и лесов нет, далеко до них.
Финист опустился перед ней на корточки, сжал в своей руке хрупкую ладонь, заговорил тихо. Желал быть убедительным, не давить.
- Елена, я ведь не то сказать хотел. Княжеской ты крови аль другой, мне дела нет. - в голубых глазах светилась тёплая уверенность, - Белогорью с такой правительницей сыто и спокойно жить-процветать станется.
Девушка молчала, не хотела говорить, обидеть. И без того стыдно, истерику устроила, не дослушала. Финист ведь прав, можно всякое устроить. Долго сидели так, голубые глаза напротив искрились беспокойством.
- Финист, я знаю, это принять нелегко. Мне нужно отказаться от части своего предназначения. Будет поровну: в том мире родителей оставила, здесь титул. - Алия старалась дышать ровно, какая-то дрожь невнятная холодила кожу, - Пусть лучше Иван правит. Мой отец хотел наследника. Я буду помогать, знаю, как тяжела ответственность.
“Мудрое и непростое решение. Быть по слову твоему.” - резвым движением Сокол потянул княжну ближе, - Ивану и моя помощь надобна, чего греха таить? Отец его всегда знал нужды воинов, а тут…
- Знаешь, ты медведем был хорош. Сидишь, молчишь. - Алия вспомнила прежнее, уколола беззлобно. - Надо было так и оставить.
По смешливому тону, богатырь понял, что девушка его не боялась, думал прежде, что иначе было, да сам себя опасался, а теперь уж вспомнить можно. Неприятно ему в медвежьем-то ходить было, пускай только для княжны. Сам Финист в себе изменений не чувствовал. Как увидел полосы на руках Алии - сразу уверился. Молча ходить, думать всякого и не иметь права ответить, пуще плена морского жгло. Все диковины мира иноземного неинтересны стали, одна лишь мысль была: “не погубить”. Светила Великие доверие им оказали, помогли советом, нельзя было отплатить худой монетой.
Богатырь сумел понять, за что разгневался, где неправ был. Да только прощение ли его освободило, разве? Кровь девичья ведь, упорство. Елена могла и отказать в помощи, но доверилась, знала, что его руки несут увечья.
- Захочешь княжна, обращай меня оленем, медведем ли. - Сокол улыбнулся после долгого молчания.
- Я подумаю… - в зелёных глазах мелькнули озорные искорки, Алька хитро повела бровью.
За окном смеркалось, небо приобретало красивый пудрово-фиолетовый оттенок. Через приоткрытое окно проник шальной поток ветра. На душе становилось тепло.
- Мне же пора! - девушка спохватилась, выпутываясь из сильных объятий, - А тебе завтра в дозор. Отдыхай.
Финист предложил прогуляться до терема в такой славный вечер, Алия не отказала, стражника своего отпустила ведь. Они шли неспешно, наслаждаясь стрёкотом кузнечиков и пением ночных птиц. В такой тишине и говорить не хотелось, всё уж сказано.