А потом я увидела темную шинель полицейского, совершавшего обход Чейни-уок.
Сразу возникла мысль, произнесенная голосом матери. Меня обокрала собственная служанка! Нужно лишь сообщить полицейскому, и он ее задержит... он остановит поезд! Я засажу обеих в Миллбанк! Они будут в разных камерах, и Селина вновь станет моей!
Я выбежала из комнаты и, скатившись по лестнице, выскочила в прихожую, где в слезах расхаживала миссис Джелф... Отпихнув ее, я рванула дверь, вылетела на тротуар и крикнула полицейскому; мой дрожащий пронзительный вопль, показавшийся мне чужим, заставил его обернуться. Он подбежал и обратился ко мне по имени. Я вцепилась в его руку. Полицейский смотрел на мои дико растрепанные волосы, перекошенное лицо и кровоточащую рану на горле, о которой я совсем забыла.
Меня обокрали, сказала я. В доме побывали воры. Сейчас они в поезде, который отошел с вокзала Ватерлоо — две женщины в моей одежде, они направляются во Францию!
Полицейский смотрел как-то странно.
— Две женщины? — спросил он.
— Да, одна из них моя горничная. Она ужасно хитрая и жестоко меня оскорбила! А другая... другая...
Другая сбежала из тюрьмы Миллбанк, хотела я сказать. Но лишь глотнула ледяного воздуха и зажала рукой рот.
А как я это узнала?
Откуда взялась одежда для нее?
Кто приготовил деньги и билеты?
Почему паспорт на вымышленное имя?..
Полицейский ждал.
— Не знаю... ничего не знаю... — проговорила я.
Полицейский огляделся. Он уже вынул из-за ремня свисток, но теперь выпустил, и тот болтался на цепочке.
— Не нужно стоять на улице, когда вы так расстроены, мисс, — склонившись ко мне, сказал полицейский. — Позвольте я провожу вас в дом, и там в тепле вы все расскажете. Гляньте-ка, вы поранили шею, на холоде заболит.
Он предложил мне руку, но я отпрянула и сказала:
— Ничего не надо. Я ошиблась, кражи не было, в доме все в порядке.
Я развернулась и пошла прочь. Окликая меня, полицейский семенил рядом, но остановить не решался. Когда я захлопнула перед ним калитку, он замешкался, а я вбежала в дом и, закрыв дверь на засов, привалилась к ней спиной.
Полицейский взошел на крыльцо и дернул звонок, откликнувшийся в темной кухне. Потом я увидела его лицо, стеклянной филенкой выкрашенное в малиновый цвет: сложив ладони ковшиком, он вглядывался в темную прихожую, звал меня, затем служанку. С минуту потоптавшись, он отошел, а я на цыпочках пробралась в папин кабинет и сквозь тюлевую штору увидела его у калитки. Полицейский что-то писал в блокноте. Закончив строчку, он сверился с часами и снова посмотрел на темный дом. Потом еще раз огляделся и медленно ушел.
Лишь тогда я вспомнила о миссис Джелф. Ее и след простыл. Я тихо прошла на кухню и увидела открытую дверь черного хода, через который она, вероятно, ушла. Наверное, видела, как я хватала полицейского за руку и показывала на дом. Бедняжка! Представляю, как она, взмокнув от страха, прислушивается, не раздадутся ли за дверью шаги констебля, и тоже вторую ночь не спит, зазря проливая слезы.
18 июля 1873 года
Нынче в круге был грандиозный скандал! Собралось всего 7 человек: я, миссис Бринк, мисс Ноукс и 4 посторонних — дама с рыжей дочкой и 2 господина, которые пришли, наверное, просто позабавиться. Они все время озирались — видимо, искали потайную дверь или стол на колесиках. Мне они показались жуликоватыми — этаким вполне придет мысль чего-нибудь стянуть. Когда Рут принимала у них пальто, мужчины сказали:
— Мисс, приглядите, чтобы за время сеанса наши вещи не соспиритили, и заработаете полкроны.
Увидев меня, они поклонились и рассмеялись; один, взяв меня за руку, сказал:
— Не сочтите за хамство, мисс Дауэс, но я был уверен, что вы окажетесь жирной старухой, хоть нам говорили, будто вы красавица. Согласитесь, большинство спириток соответствует первому описанию.
— Я вижу лишь духовную сторону, сэр, — ответила я.
— Значит, вы понапрасну тратите время, когда смотритесь в зеркало. Позвольте же нашим земным глазам компенсировать сей недочет.
У него были жиденькие бачки и женственные изящные руки. Он подсуетился сесть возле меня и хмыкнул, когда я попросила всех соединить руки для молитвы:
— Мне обязательно брать руку Стэнли? Я бы предпочел взять обе ваши ручки.
Мать рыжей девушки брезгливо поморщилась, а миссис Бринк сказала:
— Кажется, сегодня круг неудачный, мисс Дауэс. Может быть, вам лучше уйти?
Но я бы ни за что не ушла.
Господин все время жался ко мне и разок прошептал:
— По-моему, мы с вами родственные души.
Потом выдернул пальцы из руки приятеля и взял меня за голый локоть. Я тотчас сказала:
— Круг разорван!
— Мы со Стэнли ни при чем! — отнекивался господин. — Я чувствую, как он вцепился в подол моей рубашки.
Я прошла в будуар, и он вскочил, чтобы помочь мне, но мисс Ноукс сказала:
— Сегодня я помогу мисс Дауэс.
Она застегнула на мне бархотку с бечевой, и мистер Стэнли фыркнул:
— Господи, а без этого никак? Обязательно привязывать ее, точно гусыню?
— Вот из-за таких, как вы, это и делается, — ответила мисс Ноукс. — Думаете, нам приятно?
Когда явился Питер Квик и возложил на меня руку, все затихли. Потом он вышел из будуара, и кто-то из мужчин засмеялся:
— Дух забыл снять ночную рубашку!
Питер спросил, есть ли вопросы к духам, и господа попросили узнать: не могут ли те хоть слегка намекнуть, где зарыто сокровище?
Питер разозлился.
— Кажется, вы пришли поиздеваться над моим медиумом. Думаете, она вызвала меня с того света лишь вам на забаву? Для того ли я надрывался, чтобы надо мной потешались два хлыща?
— Уж мне точно невдомек, зачем ты приперся, — сказал приставучий господин.
— Я прибыл с поразительной вестью об истинности спиритизма, — ответил Питер. — И еще принес вам подарки. — Он подошел к мисс Ноукс: — Вот вам роза, мисс Ноукс. — Затем шагнул к миссис Бринк: — Вот вам плод, миссис Бринк — Это была груша. Он шел по кругу и наконец остановился перед мужчинами.
— А что для меня: цветочек или яблочко? — спросил мистер Стэнли.
— Вам ничего, сэр, но есть гостинчик для вашего друга. Извольте!
Раздался вопль, по полу проскрежетал стул.
— Что ты мне сунул, будь ты проклят? — орал приставала.
Оказалось, Питер кинул ему на колени краба. В темноте господин почувствовал, что по нему кто-то ползет, и принял это за какое-то чудище. Краб взялся из кухни, где он и его дружок сидели в ведерках с морской водой; оба такие здоровенные, что крышки ведерок придавили 3-фунтовым гнетом, чтобы зверюги не вылезли. Конечно, все это я узнала потом, а сначала только догадывалась, потому что рука Питера на моем лице пахла чем-то странным. Приставучий господин орал не переставая, и мистер Стэнли кинулся зажечь лампу. Наконец меня вывели из будуара, и я увидела, что в суматохе краба раздавили стулом: сквозь проломленный панцирь виднелось розовое мясо, но он все еще шевелил клешнями. Господин отряхивал брюки, заляпанные рассолом.
— Здорово меня разыграли! — заблеял он, но миссис Бринк его перебила:
— Больше сюда не приходите! От вас исходят непристойные токи, которые вывели Питера из себя!
Когда господа ушли, мы расхохотались.
— О , как ревностно Питер вас оберегает, мисс Дауэс! — сказала мисс Ноукс. — Полагаю, он даже убьет за вас!
Я взяла стакан с вином, и тут незнакомая дама отвела меня в сторонку. Она посетовала, что мужчины оказались столь скверными. Ей встречались молодые спиритки, которые в таких случаях принимались кокетничать, и потому очень приятно, что я вела себя иначе. Затем она сказала: