Алану Хиллгарту не привелось стать свидетелем этих событий в Испании. В 1944 году его назначили начальником военно-морской разведки на дальневосточный флот. По окончании войны он расстался со своей женой Мэри и женился на молодой женщине, с которой мне не довелось познакомиться. С того времени он вышел в отставку и поселился в Ирландии, простившись с секретной деятельностью, которой так эффективно занимался долгие годы.
Что касается грандиозной имперской мечты, на которой строилась Новая Испания, то удалось сохранить лишь прежний протекторат. После восстановления мира испанские войска были вынуждены покинуть Танжер, самонадеянно оккупированный пять лет назад в предвкушении роскошного колониального рая, так и не наступившего. Сменялись верховные комиссары, рос Тетуан, и в протекторате продолжали гармонично сосуществовать испанцы и марокканцы, жившие в своем ритме, под отеческим покровительством Испании. Однако в начале пятидесятых во французском Марокко активизировалось антиколониальное движение. Вооруженные выступления на этой территории стали настолько неудержимыми, что Франция вынуждена была пойти на переговоры о предоставлении суверенитета. В результате 2 марта 1956 года Марокко обрел независимость от Франции. Испания между тем полагала, что все это не должно ее затронуть. В испанском протекторате никогда не было напряженности: там поддерживали Мохаммеда V, противостояли французам и укрывали националистов. Какая наивность! Сразу же после освобождения от Франции марокканцы потребовали независимости и испанской части. В результате очень скоро, 7 апреля 1956-го, под угрозой надвигавшихся волнений протекторат прекратил свое существование. И пока Марокко обретал независимость и марокканцы возвращали себе свою землю, для десятков тысяч испанцев началась настоящая драма. Семьи чиновников и военных, служащих и бизнесменов покинули свои дома и отправились обратно в Испанию, которую многие из них едва знали. Они оставили свои улицы, знакомые запахи, накопившиеся воспоминания и могилы родных. Они пересекли пролив со всем своим скарбом и разбитым сердцем и, терзаемые неизвестностью новой жизни, рассеялись по карте полуострова, унося с собой ностальгию по Африке.
Такова судьба персонажей и мест, имевших отношение к этой истории, произошедшей в те бурные времена. Их дела, удачи и поражения были объективными фактами, некогда заполнявшими газеты и служившими предметом для разговоров, а теперь о них можно прочитать в библиотеках и узнать из воспоминаний старых людей. Будущее же находившихся рядом с ними на протяжении этих лет несколько более туманно.
Для моих родителей можно было бы написать несколько развязок этой истории. В одной из них Гонсало Альварадо отправился бы в Тетуан за Долорес и предложил ей вернуться в Мадрид, где они наверстали бы потерянное время, никогда больше не расставаясь. По другой версии, мой отец никогда не покидал бы столицу, а мама познакомилась в Тетуане с тихим вдовцом-военным, который влюбился бы в нее как школьник, писал трогательные письма, угощал слоеными пирожными в «Ла-Кампана» и приглашал гулять по парку на закате. Терпением и упорством он сумел бы убедить ее выйти за него замуж, и их скромная свадебная церемония состоялась бы в одно прекрасное июньское утро в присутствии его детей.
В жизни моих старых друзей из Тетуана тоже должны были произойти какие-то изменения. Канделария могла поселиться в большой квартире на Сиди-Мандри, когда мама закрыла ателье, и устроить лучший пансион во всем протекторате. Дела пошли бы так хорошо, что впоследствии она заняла бы и соседнюю квартиру, которую оставил Феликс Аранда, после того как однажды грозовой ночью у него не выдержали нервы и он покончил со своей матерью, растворив три упаковки опталидона в половине бутылки «Анис-дель-Моно». Тогда он наконец стал бы свободным и, возможно, поселился в Касабланке, открыл антикварный магазин, имел множество любовников и, как и прежде, не отказывал себе в удовольствии подслушивать и подглядывать, следя за всеми вокруг.
Что касается Маркуса и меня, то, возможно, наши пути разошлись после войны. Может, после безумной любви, пережитой за четыре года, он вернулся в свою страну, а я закончила дни в Мадриде, превратившись в высокомерную хозяйку роскошного ателье, доступного только для тех клиентов, которых я выбирала по своему капризу, в зависимости от настроения. Или, возможно, я устала работать и приняла предложение о замужестве от хирурга, готового всю жизнь носить меня на руках. Не исключено однако, что мы с Маркусом решили продолжить наш путь вместе и предпочли вернуться в Марокко, найти в Танжере красивый дом на Старой горе, создать семью и открыть бизнес, который бы нас кормил. А потом, после независимости Марокко, мы поселились бы Лондоне. Или где-нибудь на побережье Средиземного моря. Или на юге Португалии. Или, если вам будет угодно, так и не осели на одном месте и на протяжении многих лет переезжали из страны в страну, выполняя задания британской секретной службы под видом самых обычных людей — обаятельного коммерческого директора какой-нибудь компании и его элегантной испанской супруги.