Хотя я, естественно, не принял всерьез ничего из рассказа бабы Насти о конях-привидениях, холодок пробежал по моей спине от ее затейливого повествования. И невольно, желая скрыть произведенное на меня впечатление, я рассмеялся, и спросил:
- Так откуда же берутся эти голубенькие лошадки? - и опять засмеявшись, почувствовал уже досаду на себя, теряющего время на слушание всяких россказней.
- Один лесник, который живет на Ай-Петри, вел наблюдение за горными табунами много лет и разобрался в этом деле, - неожиданно вмешался в разговор незадолго до того вышедший из дома во двор внук бабы Насти, семнадцатилетний Костя.
- Да? Так что же он говорит? - насмешливо обернулся я к юноше.
- Лесник установил, что как только в табуне живых мустангов погибает конь, то сразу же в голубом табуне появляется новый, - очень серьезно ответил мне он.
Я вновь весело рассмеялся.
- Молодой человек, - назидательно, как и положено профессору физики, обратился я к Косте. - Надеюсь, вы относитесь с юмором к этой красивой сказке? Кстати, ничего нового в ней нет, всегда привидения в легендах появляются после смерти человека. Иногда в привидение обращается и конь какого-нибудь сказочного персонажа. Это живописный рассказ, но будет грустно, если кто-нибудь будет принимать это за правду.
Юный Костя поглядел на меня, как убеленный сединой академик смотрит на запальчивого студента.
- Хотите увидеть голубых мустангов? - спокойно спросил он. - Я видел их не раз, могу и вам показать.
- Ой, Костенька, не смей! - всполошилась баба Настя. - Не смей, не смей! Вспомни, что было в минувшем году!
- Нет никаких голубых, сказка это! – обернулась она ко мне. - И забудьте! Ой, Господи…
Старая женщина стала растерянно шарить в своих широких, как у татарок, до самых пяток юбках, нашарила карман, и вынув из него маленькую бутылочку, глотнула из нее. Запахло валерьянкой.
- Ладно, бабушка. Все! - при этом Костя заговорщически подмигнул мне.
Я теперь был всерьез заинтригован конкретностью полученного предложения, но, увидев обеспокоенность бабы Насти, счел за благо прекратить разговор и удалиться под подходящим предлогом.
Вечером того же дня я сидел на большом, выступающем из зеленой травы камне и любовался видом расстилающегося внизу моря. Константин подошел, сел рядом и, помолчав, спросил:
- Ну, как? Решились?
- На что? - с деланным равнодушием спросил я.
- На рассвете поднимемся в горы, спрячемся в кустах. Там старая заросшая дорога, по ней голубой табун перед восходом солнца уходит за дальние скалы. Но выходить нам нужно затемно, идти далеко, часа два будем добираться.
Константин говорил так, как будто уже получил мое согласие. Он, конечно, не ошибся, я уже решил идти с ним. Но при этом мне было немного стыдно самого себя за то, что я как бы поверил в сказку и с серьезным видом собираюсь принять участие в детском спектакле. Но, убедил я самого себя, отнесись к этому как к игре. Игра есть игра, у нее свои правила.
- Ладно, Костя. Разбудишь меня, когда надо.
- Только наденьте плотную одежду, кусты там колючие, - и Костя ушел.
Я не стал спускаться, как обычно по вечерам, к морю и отправился спать пораньше. Засыпая, я подумал, что зря я это затеял, но потом рассудил, что ранняя прогулка в горы тоже весьма увлекательна. С этой мыслью я и заснул.
Когда внук бабы Насти разбудил меня, было еще совсем темно. Я натянул джинсы, надел рубашку с короткими рукавами и вышел во двор. Было прохладно, но я решил, что через пять минут ходьбы по горной тропе вверх станет очень даже жарко. Однако Костя поглядел на мою экипировку, ничего не сказал и куда-то ушел. Вернулся он потряхивая какой-то одеждой.
- Вот штормовка, возьмите. В вашей рубашке в кустарник не пролезете. Она чистая, штормовка-то, только жуки могли заползти, вытрясите ее получше.
Я встряхнул штормовку несколько раз и решил надеть ее, когда полезу в те самые кусты.
- Ну, пошли, - сказал Костя. - Дойдем как раз к рассвету.
Мы двинулись по той самой тропе, по которой, как рассказывала баба Настя, ушли в горы и не вернулись коты со своими кошками.
- А что с котами-то стало? - спросил я Константина. Тропа была еще не крута, и можно было разговаривать без напряжения.