Я вышел на Фостера.
— Хочешь верь, хочешь нет, но у меня здесь один живой вражеский солдат. Он был в одном из взорванных бункеров и сейчас нырнул в воронку. Мы собираемся убрать его, а потом я вернусь к тебе.
Фостер подтвердил прием, полагая, что я не мог ожидать больших проблем от одного контуженного бомбами вражеского солдата, укрывшегося в открытой воронке от B-52.
Я перемахнул через обвалившийся бункер, который находился на краю воронки. Когда я был над краем воронки, солдат снова начал стрелять. Он давал по мне больше огня, чем я мог ему ответить. Этот парень собирался драться.
Каждый раз, когда я зависал над воронкой, он выдавал по мне длинную прямую очередь, а затем исчезал обратно в воронке. Я не мог сказать, где он появится снова.
Я отошел назад и решил сделать быстрый проход над воронкой, чтобы засечь его укрытие. Ему удалось выпустить по мне еще одну очередь, и несколько пуль попали в вертолет. Но я смог заметить нору в стенке воронки, прямо у края. После того, как солдат стрелял в меня, он прыгал обратно в эту маленькую нору, где я его не видел.
— Черт побери, Джимбо — сказал я Паркеру — Достань его. Когда он высунет свою голову, достань его, пока он не достал нас одной из своих очередей.
Я сделал еще три прохода. Мы снова обменялись выстрелами с маленьким бойцом. Он попал в нас несколькими выстрелами, а мы опять промахнулись.
В отчаянии, я снова вызвал Паркера.
— Черт побери, давай газовую гранату. С газом мы надерем ему задницу!
Паркер вытащил чеку из гранаты со слезоточивым газом и запустил ее прямо в центр воронки.
Я подождал достаточно долго, чтобы воронка заполнилась газовой взвесью, затем легонько повел «Вьюна» в свой, как я думал, последний заход. Когда я осторожно накренил нос над краем, меня снова встретила длинная очередь из АК. Этот парень теперь уже невероятно меня расстроил.
В следующий раз, когда я был над кратером, вражеский солдат вылез из своей норы. Очевидно у него была полная морда слезогонки и ему было трудно дышать. Но это его не остановило. Когда я проходил, он поднял оружие и сделал по мне два выстрела.
Потом — ничего. Либо у него кончились патроны, либо заклинил автомат. Теперь он был мой. Причина моей разочаровывающей игры в прятки… я наконец его прижал! Он стоял у воронки и у меня не было ни малейшей причины его не снять.
Слегка довернув влево и подработав ручкой циклического шага, я остановил мое скольжение вправо и завис. Я был в пятнадцати футах (прим. 5 м) над ним и мы смотрели в лицо друг другу. Я слегка накренил нос. Мой палец напрягся на спуске минигана. Но я не стал стрелять.
В глубине моего сознания была четкая картина вражеского солдата в траншее, с его оружием, направленным прямо мне в голову, когда я завис над воздушными стрелками Боба Харриса в похожей воронке. Этот парень не стрелял… и он заставил меня замереть.
Я вернулся к реальности и посмотрел на вражеского солдата в этой воронке. Все еще держа оружие, он смотрел на меня с вопросом в его глазах — почему ты не стреляешь?
Этот солдат вынес все, что мы могли на него бросить, и он выжил и выстоял. Его решимость и стойкость, такая же, как и у его соотечественников, так долго поддерживали его против стольких противников. Смерть этого человека ничего не изменила бы, а убить безоружного было бы непростительно. Я сказал себе — «отпусти его, отпусти его». Этот ублюдок заслуживал того, чтобы уйти отсюда.
Я снова завис в воздухе и посмотрел ему в лицо. Не было никакого выражения. Мы смотрели друг другу в глаза в последний раз. Затем я кивнул ему в знак уважения, отвел нос и свалил оттуда.
В этот день мы оба отправлялись домой. Это было моей последней боевой задачей в моем первом туре во Вьетнаме.
Постскриптум
Вьетнам в 1969-м году был местом, куда отправлялись молодые американцы, потому что их об этом попросила страна. Находясь там, они делали свою работу наилучшим образом, который они знали, а затем с нетерпением ожидали возвращения домой к своим друзьям, семьям, школам и работе.
С надеждой на приветствие и общее одобрение американской общественности.
В качестве свежевыпущенного пилота вертолета, мне повезло быть назначенным в роту «D»(воздушную) 1-го эскадрона 4-го кавалерийского полка и пробиться в команды поиска и уничтожения 1-й пехотной дивизии. Я горжусь, что был членом этой группы и годы только сделали это чувство взаимосвязи крепче.
При написании «Нижних уровней ада», мне посчастливилось найти и поговорить с рядом других молодых людей, которые были со мной в 1969-м году. Они меня очень поддержали. Во-первых, они подтолкнули меня к выполнению этой задачи. Но, что более важно, они мягко подталкивали меня рассказать, как все было на самом деле, и избежать создания «военного романа». Я сделал все возможное для этого.
С самого начала я собирался использовать реальных людей и реальные имена. А также — насколько я мог — я пересказывал реальные ситуации, происходившие при обстоятельствах и условиях, существовавших в то время. Делать что-то меньшее казалось несправедливым по отношению к тем, с кем я служил в отряде.
Я искренне благодарю всех моих товарищей за то, что они вспомнили и помогли мне вспомнить и пересказать события 1969 года. Особенно спасибо бывшему Четыре Шесть Бобу Харрису. Он потратил время и особые усилия, чтобы передать мне свои яркие воспоминания о том ужасном дне 28-го июля, который застал его в воронке от бомбы и меня, парящим над ним с коробкой медицинских принадлежностей.
Я также выражаю признательность Марианне Торнтон из Моррисона, штат Колорадо. Она потратила часы на расшифровку моих аудиозаписей, сделав большой вклад в творческий процесс. Сандра Ирелан и Ян Оллгайр потратили много времени печатая и перепечатывая черновики рукописи. Они мягко направляли меня на правильный курс почти пять лет.
Основывая записи на фактах, человек, очевидно, очень старается быть точным насколько возможно во всем. Если в эту работу вкрались неточности, будьте уверены, что они не являются результатом какого-либо намерения с моей стороны исказить факты. Конечно, память и записи не документируют точные слова, произнесенные в случайных разговорах, радиопередачах и других словесных обменах. Поэтому большая часть диалогов, которые я записал в этой книге, была экстраполяцией из того, что могло быть произнесено на самом деле. Причина, по которой я пытался сохранить характерные словечки для людей, говорящих их, была просто в том, чтобы сделать диалоги более понятными и значимыми для читателя.
Чтобы еще больше освежить свою память и сохранить как можно более высокую точность, я сослался на многочисленные печатные работы, преимущественно оперативные отчеты и отчеты о потерях соответствующих подразделениях.
В сентябре 1971 года я вернулся во Вьетнам в качестве пилота «Кобры» в роту «C», 3-го эскадрона, 5-го кавалерийского полка, работавшего с авиабазы Куанг Три в 1-м корпусе, начиная от долины А Шау до полосы баз огневой поддержки вдоль демилитаризованной зоны. Когда подразделение было переброшено в Соединенные Штаты в феврале 1972, я решил остаться в стране и искал другое кавалерийское подразделение. Я был единственным капитаном и решил продолжить свою карьеру в вооруженных силах. В конечном итоге я был назначен в роту «C», 16-го кавалерийского полка, действующего из Кан Тхо в зоне ответственности IV корпуса. К моему удивлению, это снова были Темные Лошадки. Рота осталась в стране, когда «Большая Красная Единица» вернулась домой, в Форт-Райли, штат Канзас, и была переименована в отдельную роту 164-й боевой авиационной группы.
Моим новым назначением стала должность командира взвода воздушных разведчиков — Темных Лошадок Один Шесть — и в день моего прибытия на моей новой койке я застал нового спящего ведомого, капитана Рода Уиллиса.
Хью Л. Миллс, младший.
Подполковник авиации, Армия США.