— Нравится? Больше не будешь вести себя, как сволочь, на поле. — Хотя услышал его Кирилл или нет, непонятно, он перестал обзываться и довольно громко взвыл… а вот это нехорошо, могут и услышать. — Ты бы не орал, ведь придёт кто-нибудь.
Похоже, Кирилл Набабкин его всё-таки слышал и никак не хотел такого исхода, потому что тут же замолчал, наверняка прикусив губы.
Наказание можно было считать законченным и достаточным, но Сергей отошёл от реальности и продолжал трахаться для удовольствия, не желая останавливаться. В этом уже было что-то неправильное, сбившее градус торжества справедливости. Всё шло само собой, бездумно, по-животному. Для достижения давно желанной разрядки хватило нескольких энергичных движений. Спасибо, Рита, если бы не ты, ничего, возможно, и не было бы.
Горячая волна почти до боли острого удовольствия, прокатившаяся от пальцев ног до затылка, лишила сил и оставшегося агрессивного запала. Сергей почувствовал себя не лучше побеждённого противника. На душе стремительно становилось мутно и даже пакостно, захотелось сбежать отсюда и начать приучать себя к мысли, что это было лишь дурным сном.
— Ну, ты вставай давай, хорош валяться, скоро ваши придут, — стараясь окончательно не выйти из роли, пробормотал Паршивлюк, голос его звучал совсем не издевательски, а скорее с невольно проскользнувшими извиняющимися нотками.
И штаны надень — хотел добавить он, но вместо этого быстрым движением сделал это сам, стараясь не смотреть на дело своих рук, и выбежал за дверь, чуть не споткнувшись о порог.
***
Маргарита Паршивлюк испытала в этот вечер два чувства, причём одно из них было намного сильнее другого. Разочарование и некоторое облегчение. Облегчение, потому что Сергей забыл про недавнюю ссору и был настроен мирно, ни малейшего раздражения и желания выяснять отношения — Рита опасалась, что всерьёз задела его вчера. И разочарование, потому что страстно (а нередко и агрессивно) желавший послематчевого лечебного секса супруг на этот раз был бесстрастен, как буддистский монах. Нет, монах не слишком удачное сравнение, ибо он пришёл слегка выпившим, что не только не свойственно буддистским монахам, но и крайне необычно для самого Паршивлюка. Молча обнял её, поцеловал в лоб, на несколько минут прижал к себе и удерживал, гладя по волосам, сказал, что очень любит. Потом пару минут потискал Анечку и лёг спать.
Новый комплект сексуального нижнего белья и припасённая бутылка шампанского не пригодились. И прочитанный утром заговор пропал зря… Рита подавила смешок. Глупо, да, она уже вылечилась. Но пообещала же, что в последний раз, значит, надо выполнить. Сняв уже не нужный шёлковый мини-халатик, Рита с удовольствием переоделась в более удобный и тёплый махровый халат. Сейчас уложит спать Анечку, немного посидит в интернете (нет, она не опять за старое, боже упаси), а завтра опять прочтёт эту аваду кедавру.
Но в кармане, как это ни странно, ничего не обнаружилось. Он был пуст, чёртов листок словно испарился. Странно, Рита точно помнила, как положила его туда и убрала халат. Конечно, Анечка могла взять, но она заметила бы, да и зачем? Ладно, чудес не бывает, это Анечка, больше некому.
Это даже забавно, сейчас она ещё раз зайдет на тот сайт…
В истории его не было, испарился, как и листок из кармана.
Мистика, что ли? Упустила она свой шанс забеременеть. А счастье было так возможно…
========== часть 2 ==========
Ну кто принёс чёртову пиццу, уроды мать их! Натуральные уёбки… горите в аду.
Едва войдя в раздевалку, Кирилл Набабкин скривился и зажал рот рукой, чтобы не стошнило прямо на пол. Он был невероятно близок к этому, буквально на волосок. И без того не блиставшее здоровым румянцем лицо защитника экстра-класса приобрело болезненный бледно-зелёный оттенок.
Как вообще можно такое есть? Противно же пахнет… просто кошмар какой-то. Хуже пропотевших футболок, хотя и они тоже ужас. Пиццу вообще нельзя, тем более в раздевалку, молодежь, наверное, притащила, щеглы.
Что за хрень с ним в последнее время происходит, Кирилл понять не мог, может, просто от нервов всё? И ему очень хотелось, чтобы именно так оно и оказалось, это самый безобидный и понятный вариант. Всё остальные — один хуже другого, даже думать не хочется. Может, Паршивлюк всё-таки что-то ему повредил своим ударом? Вряд ли, это сразу проявилось бы, а после прискорбного происшествия в раздевалке прошло уже два месяца. И медосмотр у них был как раз через неделю, всё оказалось в норме. Да и чувствовал себя он тогда хорошо, как обычно, на следующий день уже всё прошло. В физическом плане, мерзких воспоминаний, конечно, хватит до конца жизни. Даже несмотря на то, что они были нечёткими и местами обрывочными. В очередной раз пожелав Паршивлюку сдохнуть — мучительно, позорно и как можно более скоро — Кирилл смог только простонать:
— Уберите пиццу, — сил ругаться не было, и еле добежать до туалета, споткнувшись и чуть не упав на ровном месте. Мог ещё и лоб об белого друга разбить, но, слава Богу, обошлось. Давно его так не рвало, и, главное, совершенно не с чего. С утра всё было более-менее в порядке, только есть совсем ничего не хотелось, как и все последние недели. Контрольные весы уже успели показать минус два килограмма. А тут так накрыло… похоже, общения с медиками не избежать. Прополоснув рот, чтобы поскорее избавиться от противного кислого привкуса, и умывшись холодной водой, Кирилл постарался незаметно пройти к своему шкафчику. Всё как обычно, ничего особенного не происходит. Но, увы, не привлечь внимания не удалось: пицца была (слава тебе Господи) куда-то убрана, даже коробок не видно, а его появления из дверей туалета ждали практически как выхода мегазвезды на красную дорожку. Все стояли, молчали и смотрели… прямо хоть застрелись.
— Всё в порядке — поспешил ответить Кирилл, не дожидаясь вопроса. — Просто тошнит немного, от вашей пиццы, наверное.— Как-то не совсем он в порядке, если честно, но сыграть сегодня придётся постараться. Отказываться уже поздно, заменять некем, к тому же так можно и на скамейку переселиться.
— Точно? — весело сверкнув глазами, Алан чуть приобнял его и проводил до скамейки, даже сесть помог. — Церукал выпей, от тошноты помогает. — Продолжал проявлять заботу Дзагоев, подавая таблетку и стакан с водой, принесённый Хосоновым — это почему-то очень сильно растрогало, чуть не до слёз. Близкие отношения с одноклубниками за много лет так и не сложились, и дружеские обнимашки, как правило, обходили его стороной.
— Подожди, — Дзагоев с самым серьёзным видом изучал инструкцию. — Противопоказания: эпилепсия, глаукома и беременность. Тебе точно можно?
— Не смешно, — не оценил шутку Набабкин, запивая спасительное лекарство водой. От ощущения проскользнувшей в горло горьковатой таблетки чуть не стошнило опять.
Ну так-то здоровый смех перед матчем, конечно, замечательно, он рад, что все поржали, хотя в каком месте тут смеяться — непонятно.