Сорок шесть пар глаз искоса уставились на него. Ни одного смешка. Эльза спокойно укладывает кукол в коробки. Параллельно ее столу бежит лента транспортера. Из соседнего цеха в следующий. Денчи остановился позади Эльзы. Сделал еще один шаг влево, поближе к ней. Волосы она в тот день подколола высоко. Выше, чем обычно. А на шее такая белая кожа. Но на этот раз Эльза не собирается демонстрировать округлые колени и гладкую кожу, не поправляет куклам юбки. Первой замечает это Герта. Потом и остальные.
…который наряду с основательными познаниями обладал бы еще терпением и душевным тактом…
Итак, Денчи окончательно клюнул на круглые колени и гладкую кожу, это заметила Герта, заметили и остальные. Денчи не может уже оторвать взгляда от белой кожи Эльзы. Он оценил преимущество крепких упругих рук и ног. Времени около одиннадцати. В одиннадцать ноль две Эльза произнесла: «С ума можно сойти от этого транспортера, все бежит и бежит». Правой рукой она отправила коробку Герте, левой ухватила следующую. «Наверное, если улечься на ленту, можно прокатиться по всем цехам, так ведь?»
В тот день волосы у кукол были темные. Осоловелые карие глаза. А платья у них всегда красные. «У тебя такие круглые коленки», — сказал Денчи. Это слышали все женщины, вплоть до двенадцатого стола. И тут сорок шесть упаковщиц подняли бунт. Началось со смешков. Со смешков, что покатились от стола к столу. Все остановили работу. Никто уже не надевал на коробки крышек, не перевязывал их, не клеил этикеток. Короткие смешки переросли в громкий смех. В смех во весь голос, пронзительный смех. Этот смех отшвырнул женщин от рабочих столов. В руках остались картонки, крышки, бечевки, кисточки. Вот они надвигаются сомкнутыми рядами. Готовы вцепиться Денчи в волосы. Крепко держатся за руки. И подсобницы вместе со всеми.
…чувством порядка и собранностью в работе.
Денчи вздымает руки, словно заклиная толпу. Кулаки у него крепко сжаты. Потом разводит руки в стороны, словно крылья. Отступает назад. Шаг за шагом. Вытягивает руки вперед, словно защищаясь. Мускулы у него напрягаются. Ладони подняты вверх, он словно отталкивает ими толпу. Шумно выдыхает воздух. И продолжает отступать. Шаг за шагом. К ленте транспортера он ближе, чем Эльза. Тут на Герту и Эльзу накатывает толпа. Сорок шесть очумевших женщин — вообще-то Денчи больше по душе хрупкие, нежные создания, — сорок шесть плотных, широкобедрых, большегрудых женщин накатывают волной и на него. А лента транспортера так близко. Сорок шесть женщин швыряют на нее коробки, крышки и кисточки. И Денчи в придачу. И он отправляется в соседний цех. А затем уже рассылочный пункт, цех погрузки, второй рассылочный пункт, девятая товарная платформа, вагоны из Гамбурга. С рыбой.
Новенькая открыла рот.
— Когда обеденный перерыв? — спросила она. Голос у нее сдавленный, словно из-под подушки.
— В четверть первого, — отрывисто бросила Герта. И обратилась к Хойзерше: — Вот когда Эльза рассказывала что-нибудь, время летело быстро. Так ведь, Хойзерша?
— Еще бы, муж у нее не вкалывал каждый день у конвейера. Конечно, он больше знал всего.
— Должно быть, стоящий парень, — вступает соседка Хойзерши, — можете уж мне поверить. Парикмахер, да еще дамский, чего только, бывало, от Эльзы не услышишь.
Слишком быстро проводит она кисточкой по этикетке, и на темно-синем халатике остаются пятна клея.
— А сколько продолжается перерыв? — спрашивает новенькая. Она так и не стала передвигать коробки ближе к Герте.
— Сорок пять минут, — отвечает Герта.
— Что ни говори, — замечает Хойзерша, — а с Эльзой было отлично.
— Главное — это чтобы бригада сработалась, — говорит Герта, — вот с Эльзой все шло как по маслу.
И не в последнюю очередь…
Денчи стоял рядом с Эльзой. Почти вплотную. Ближе к ней, чем к ленте транспортера. Эльза сказала: «Отличная вещь, эта бегущая лента. С удовольствием прокатилась бы на ней как-нибудь. Вот здорово было бы».
В тот день у кукол были темные волосы и карие глаза. А платья у них всегда красные.
…способностью руководить женским коллективом.
А Денчи сказал: «У тебя такие круглые коленки».
Эльза расхохоталась. Сзади раздались смешки. Переросли в хохот. Громкий, пронзительный. Раскрасневшиеся упаковщицы хохотали все до единой. И тут масса женщин в рабочих халатах двинулась вперед. Широкобедрые, большегрудые, они оторвались от своих столов. Вот-вот с шумом лопнут халаты, словно воздушные шарики. Стеклянный квадрат заслонили спины подсобниц. И Эльза уже не на своем месте. Она в эпицентре смеха и громко смеется сама. А лента транспортера так близко.