Ванда, как во сне, спустилась на лифте на первый этаж и вышла из больницы. Когда дверь у нее за спиной захлопнулась, раскрыла сумку и стала лихорадочно искать сигареты. Потом быстро закурила. Как всегда, истина оказалась слишком горькой, чтобы быть истиной. Женщина, чью руку она только что держала в своей руке, была каким-то бледным подобием ее матери. Сознание Ванды отказывалось ее узнавать. Невозможно было принять тот факт, что это человеческое существо, замкнутое в жалкую, немощную оболочку, когда-то было ее самым близким человеком.
Скорее всего, старая Беловская решила уйти навсегда, но где-то посередине пути раздумала и вернулась.
«Ну, хорошо, — сказала себе Ванда. — Вот выпишут ее из больницы, я привезу ее домой, положу в ее собственную постель, а дальше?»
Всего за один день, даже за один миг, вся ее оставшаяся жизнь оказалась позади высокой, непреодолимой стены, которую она сейчас пыталась пробить головой.
Выбор между эгоизмом и долгом нельзя было назвать выбором. Это было принуждением, независимо от того, в какую сторону могли наклониться весы. Хотя сомнений — в какую — вообще не было.
Она направилась к машине, продолжая не слышать телефон, звонивший уже в третий раз.
19
Шофер «рено», которое в нее чуть было не врезалось, опустил стекло и обложил ее таким отборным матом, какой ей редко доводилось слышать.
Ванда продолжала сидеть, так и не ответив ему. Ей даже не пришлось притворяться, что она его не слышит или не заметила. Она все слышала, но ничего не сделала, чтобы как-то избегнуть этих словесных помоев. Наверное, она их заслужила, как и все остальное, что с ней случилось.
Не получив ответной реакции, мужчина в «рено», немного сбавил обороты, явно начав терять интерес.
Ванда машинально подумала, уж не увидел ли он случайно маячок за стеклом, а если увидел, то испугался или, наоборот, еще больше разозлился. Наконец он умолк совсем и рванул с места прямо на красный свет, выплеснув тем самым остатки ярости.
Ванда подсекла его случайно — просто не заметила. Она все еще находилась недалеко от больницы. Свернула в первую же улочку и уменьшила скорость. Квартал не был ей знаком, она даже не знала, куда едет. Просто колесила по улочкам, пытаясь успокоиться неизвестно от чего. Ее словно чем-то опоили — она не соображала, что делает, но перестать не могла. Увидев вывеску какого-то кафе, остановила машину и вошла внутрь. Кафе показалось ей чистым и приятным.
Ванда заказала кофе и уселась за маленький круглый столик с пластмассовой крышкой «под мрамор». В голове вертелась мысль, что когда-то давно она должна была принять какое-то решение, но не сделала этого, и теперь право решать у нее навсегда отнято.
Кофе был горьким, но ароматным, и Ванда отодвинула от себя пакетики с сахаром.
Она знала, что теоретически все достижимо. Даже когда решения невыгодны, лучше, если кто-то их принимает вместо тебя. Хорошо знать, что есть какая-то судьба, и постоянно жаловаться на нее. Это даже приятно. Нужно только смириться с мыслью, что с этих пор у тебя нет выбора.
Ладонь еще сохраняла ощущение от сухого, безжизненного прикосновения руки матери.
Сейчас лучше всего было бы позвонить Крыстанову, притвориться больной и вычистить до блеска квартиру матери. Это заняло бы несколько дней, но нужно хотя бы начать.
Ванда отставила кофе, пошла в туалет и долго мыла руки холодной водой, щедро поливая их жидким мылом с ароматом сирени. Вернувшись к столику, ясно услышала, что в сумке звонит телефон. Ванда посмотрела на дисплей и поколебалась еще несколько секунд — номер был ей незнаком.
— Простите, мне нужна инспектор Беловская. Инспектор Ванда Беловская.
— Я вас слушаю.
— Вам звонит профессор Черногоров. Речь идет о книгах Асена Войнова. Я не знаю, чем именно я могу быть вам полезен, но если хотите, мы могли бы поговорить.
— Вы хотите сказать, что вы их все прочитали? Так быстро?
— Нет, конечно. Но большая часть мне была знакома, я читал их раньше. Я также знал и автора, хотя и не близко. Остальные его произведения я полистал вчера вечером и сегодня утром. Разумеется, ничего нового или неожиданного для себя не увидел.
— Когда и куда мне подъехать?
— Если желаете, то можно прямо сейчас. Вы, наверное, знаете, что я на пенсии, так что я дома.
— А можно через час?
— Конечно. Когда вам будет удобно.
Профессор продиктовал ей свой адрес. Оказалось, что он живет неподалеку от матери.
Ванда заплатила за кофе и направилась к машине. Она чувствовала себя лучше — и не только из-за выпитого кофе, но прежде всего, из-за звонка профессора. Он как будто вернул ее к реальности, хотя сегодня утром она окончательно убедилась в том, что то, другое, — тоже реальность.