Они решили начать с самой простой, по их мнению, версии.
Крыстанов взялся подробно и максимально быстро разузнать все, что сможет, об издательстве и издательнице, а Ванда решила еще раз с ней встретиться. Кроме того, ее не покидало чувство, что они что-то упускают из виду, что-то незначительное, второстепенное. Совсем необязательно, чтобы это был какой-то след. Может быть, какой-то факт, предмет или даже ощущение чего-то, что могло бы помочь нащупать верное направление поисков. Единственное, в чем она была абсолютно уверена, так это в том, что если нечто подобное существует, оно все это время находилось у нее перед глазами.
Однако Ванда отлично знала и обратную сторону такого ощущения: обманчивая очевидность, желание найти ключ для несуществующей замочной скважины. Ей было знакомо искушение полицейской романтики, она даже побаивалась его, потому что ей уже доводилось попадать в его капкан. Именно поэтому Крыстанов очень не любил говорить об интуиции, а еще меньше — слушать о ней.
И тем не менее, при отсутствии более ясной альтернативы Ванда решила еще раз вернуться в гостиницу.
Договорившись о встрече с издательницей в полдень, она вновь поехала в отель. Еще в прошлый раз она успела заметить, что он впечатляет не столько высоким классом, сколько своей примитивной роскошью. Многочисленные указатели с названиями семинаров и конференций, которые проводились в настоящий момент, свидетельствовали о том, что он определенно не пустует. За столиком, где Ванда разговаривала с Настасьей Вокс, сейчас сидел какой-то молодой безупречно одетый азиат и листал «Файненшл Таймс».
Номер Гертельсмана, в котором полицейские ничего не обнаружили, все еще не был занят. Хотя его никому не сдавали до отъезда мисс Вокс, Ванда узнала на ресепшене, что там уже убрали, и номер готов принять следующего гостя. Несмотря на это, Ванда попросила разрешения еще раз его осмотреть.
Он был просторным и богато обставленным. Полупрозрачные занавески были задернуты, и в комнату проникал рассеянный свет. Сопровождавший ее служащий гостиницы замер у двери, как часовой. Она прошлась по комнате, заглянула за занавески, и ее неожиданно поразил вид из окна. Она прекрасно знала эту улицу, все здания, цветущие каштаны, под которыми не раз проходила, еще будучи школьницей. Ванда легко могла вызвать в памяти весь этот пейзаж, но то, что она сейчас наблюдала с седьмого этажа, было ей незнакомо.
«Как будто какой-то другой город, просто другая планета», — подумала она.
А может, это перспектива сыграла с ней шутку. Или какое-то специальное стекло, через которое свет преломлялся особым способом и наполнял комнату образами, предназначенными единственно для того, кто наблюдал мир именно из этого окна.
Ванда захотела открыть окно, но не смогла.
Служащий продолжал стоять у двери, наблюдая за ее действиями со скучающим видом человека, которому абсолютно безразлично, как проводить время. Даже при второй попытке открыть окно он не стал ей помогать, но и замечания тоже не сделал.
Ванда оставила окно в покое и пошла в ванную комнату. Она была стерильно чистая и пустая, чем-то напоминающая операционную в больнице, словно сюда никто никогда не заходил. Ванда по опыту знала, что присутствие человека всегда оставляет следы, независимо от того, насколько старательно их стараются убрать. И некоторые следы — явные, нужно только знать, где их искать. Но в номере Гертельсмана и вправду не было никаких следов, словно его нога никогда здесь не ступала. Она пожалела, что не сделала первоначального осмотра. И вдруг вспомнила про опись предметов, которую видела в папке с материалами по делу.