— Никого не боюсь.
— В таком случае, почему ты не поедешь сейчас в село? Неужели тебе все равно, что ты терпишь убытки? А твой бизнес?
— Да какой там бизнес?! И так все в долг даю!
— Тогда говори правду. А то возьму и арестую тебя на трое суток, а может быть, и на больше…
— Не имеете права! Без санкции прокурора…
— А я скажу прокурору, что ты мешаешь следствию. К тому же, когда он узнает, что ты сидел, то наверняка не станет раздумывать.
Стоян побледнел. Ванда не могла поверить, что он купился на столь дешевый трюк. А с другой стороны, Стоеву ничего не стоило выполнить свою угрозу. Особенно, если он лично знаком с прокурором, что было вполне вероятно.
— Вы не сделаете этого!
— Еще как сделаю! К тому же у меня есть свидетель. — Стоев указал на Ванду. — Так что двое против одного. Причем двое инспекторов полиции против одного уголовника. Пусть даже и отсидевшего. Ну так как?
— Ладно, — неохотно сдался Стоян. — Я расскажу вам, что знаю, но вы делаете ошибку. Иорданов и вправду — мелкая рыба. Он даже работает не на себя, а на кого-то другого, но, клянусь, я не знаю, на кого. Ему поставили задачу разрушить село, причем как можно скорее, потому что хотят что-то делать в районе карьера. Какой-то грандиозный проект — площадку для гольфа или спа-центр. Не знаю.
— Какой гольф на этих холмах, о чем ты говоришь, Стоян? — удивилась Ванда.
— Во всяком случае, что-то очень большое. Потому этот так называемый бизнесмен, внук бабы Радки, настраивает сельчан против цыган, а с другой стороны, дает цыганам деньги, чтобы они издевались над стариками. Они и без денег это делают, а с деньгами так совсем распоясались. А ему только это и нужно. Проект появился, когда цыган поселили в Малиново. Для бизнесменов это было как гром среди ясного неба. Но вскоре они поняли, что могут использовать цыган, чтобы побыстрее избавиться от местных, а потом расправиться и с цыганами. Ведь никто не знает, сколько всего цыган, есть ли они или их вообще нет. А старикам надо немного. Поиздеваются над ними, они и готовы. Их и без того почти не осталось, особенно с тех пор, как появился новый мэр.
— А тебе от этого какая выгода? — спросил Стоев. — Может, этот Николай Йорданов тебе тоже платит?
— Ну да, как же, платит он мне! — Стоян презрительно пожал плечами. — Он обещал устроить меня на работу, когда осуществится проект. Своего рода компенсирует мне потерю корчмы и магазина, которые придется закрыть.
— И кем ты собираешься у него работать?
— По специальности, — пояснил Стоян. — Я ведь работал бухгалтером.
— А он знает, что как раз по специальности ты и сидел?
— Знает. Также знает и то, что я все выплатил. Баланс у меня сходится.
— Ну, значит ты — хороший бухгалтер, раз у тебя сходится баланс, — подначил его Стоев.
— А убийство? — вмешалась в разговор Ванда. — Ты на Николая мне тогда намекнул?
— А, нет, нет, с чего вы взяли? — Стоян бросил на нее быстрый взгляд, и она поняла, что больше он им ничего не скажет. Просто человек боялся. Кого или чего — об этом было известно только ему. — Я действительно не помню, что я тогда говорил, но даже если что-то и сказал, то это просто так, для разговора.
Ванде показалось, что Стоев хочет еще о чем-то спросить, и она умолкла, чтобы дать ему эту возможность. Однако Стоев молчал. В воздухе повисла тягостная пауза, которую никто из собравшихся не осмеливался прервать. Наконец Стоян поднялся со стула, подошел к балкону и открыл дверь. Галдеж снаружи немного поутих, но продолжал долетать ровный шум, похожий на сонное бормотание квартала, который будто разговаривал сам с собой под майским солнцем. Ванда вдруг подумала, что ее квартира мало чем отличается от жилища бывшего заключенного. Она должна себе признаться, что несмотря на все усилия сделать свой дом уютным и привлекательным, ей это не удалось. В своей собственной квартире ей было так же неуютно, как и здесь, в абсолютно чужом месте. Но отсюда, по крайней мере, она могла уйти.
Стоев продолжал молчать и позже, когда они уселись в машину. Ванде не понравилась та бесцеремонность, с которой он принял на себя ее функции в разговоре со Стояном, а ведь она пригласила его поехать с ней только из чувства коллегиальности. Кроме того, это был его район, да и случай, при иных обстоятельствах, был бы отдан его ведомству. Но обстоятельства этому помешали. По крайней мере, на данном этапе. К тому же Ванда считала, что агрессивная манера Стоева разговаривать ни к чему не приведет, по крайней мере, в случае со Стояном Радковым. Правда, Ванда сама решила придерживаться того же стиля, но главным образом для того, чтобы не запутаться при допросах. У нее была совсем иная идея, как разговаривать со Стояном, и если бы Стоев ей позволил, могло бы и сработать. Теперь же все потеряно. Стоян ничего им больше не скажет, а то, что он им сообщил, не внушало особого доверия.