По дороге торопились – мало того, что бойники должны первыми выходить навстречу всякому врагу, но и честь его обнаружить никак нельзя было уступать кому-то другому, да еще женщине! Обсмеют, скажут, девки вас обскакали!
Под началом у варги Лютомера сейчас находилось около четырех десятков отроков и парней, собранных со всей волости. Большинство молодых «волков» по завершении обучени возвращались домой, но некоторые, прижившись в Варге лучше, чем могли бы прижиться дома, не желали менять лесную жизнь на тяжкий труд земледельца и оставались, сами начиная обучать новых «волчат». Такие, отказавшись от возвращения в род, проходили особые посвящения, после которых теряли старые имена и принимали новые – волчьи. Таких называли «отреченными волками». Из них в Варге сейчас жило двое стариков, уцелевших от предыдущих поколений, – Ревун и Хортогость. Этим было лет сорок, а может, пятьдесят, а может, девяносто – юные «волчата» уже не замечали разницы, им двое стариков казались осколками давно минувших веков. Бойникам ведь редко удается состариться, и поколения у них меняются быстро. Из молодых тот же путь избрали Хортомил, Чащоба, Серогость, Лесомер, Дедохорт и Яроволк. От прочих их отличали волчьи шкуры, которые они носили на плечах вместо плащей. Летом, когда жарко, они подвешивали к поясу полоску шкуры с волчьей лапы с когтями. Охотиться на «своих» волков, то есть живущих поблизости от Варги, обычай запрещал – как запрещал и наносить какие-либо обиды жителям своей волости, – но как люди, так и волки бывают чужие, победа над которыми приносит честь и добычу. Прошедшие волчьи посвящения приобретали, как говорили, способность к оборотничеству, благодаря чему в окрестных весях их уважали и побаивались.
На Угре сложился обычай, согласно которому возглавлял «волчье братство» сын или младший брат князя, что обеспечивало и братству, и князю взаимную поддержку. В последние семь лет это место занимал старший сын угрянского князя Вершины Лютомер. Даже незнакомый легко угадал бы, кто в этой «волчьей стае» главный, – высокий, широкоплечий, но стройный, он двигался легко и бесшумно, как настоящий лесной зверь, но в случае надобности в нем просыпалась огромная, неутомимая сила. Рожденный старшей женой Вершины, волхвой Семиладой, имея среди своих предков многих прославленных воевод и могучих волхвов, он в совершенстве владел древним священным искусством пробуждения в себе этой силы, чарами старинных мужских союзов. Уже лет десять он возглавлял общину угрянских бойников, приняв власть над Варгой из рук Ратислава, своего дяди по отцу, погибшего в одном из походов. Но все знали, что силами и способностями Лютомер превосходит стрыя, как, несомненно, со временем превзойдет его славой. По матери Лютомер происходил из древнейшего рода жрецов и кудесников и считался сыном бога Велеса. Соединяя в себе силы и умения волхвов и бойников, он владел многими тайнами и даже умел перевоплощаться в волка, предка и покровителя мужских союзов.
Отец Лютомера, князь Вершина, жил на холме над Угрой неподалеку от Варги. Вернее, «волчье логово» когда-то устроили поодаль от поселения, но за сто с лишним лет многие участки леса вокруг Варги выжгли и распахали, а потом опять забросили. Некоторые места были распаханы и заброшены уже по три раза, и земля истощилась настолько, что здесь не рос даже лес и старые лядины зияли проплешинами. Хортогость уже не раз заговаривал о том, что Варге пора подыскивать себе новое место – поглубже в лес, подальше от людей.
Ратислав Старый, основатель Ратиславля, пришел сюда со своим родом с запада, от верховий Днепра. Постепенно расселяясь, кривичи нуждались в новых землях для пашен и продвигались все дальше на восток. Когда-то давно земли по берегам Угры и других притоков Оки занимали во множестве племена голяди, но в последние века они вымирали и уходили дальше на север. Славянские роды – как правило, младшие сыновья с женами и подросшими детьми или ватаги бойников, желающих обосноваться в новых местах, – иногда подселялись в поселки голяди, заключая с ней ряд, иногда занимали брошенные много лет назад городища на высоких местах. Такое же брошенное городище занял и Ратислав Старый – подновил оползший вал, поставил поверх него крепкий частокол. Сейчас, более века спустя, род разросся и не помещался внутри старого вала – цепочка полуземлянок, соединенных бревенчатыми наземными переходами, уже стояла снаружи. Это сыновья стрыйки Молигневы, Солога и Хмелиня, женившись, поставили себе жилища здесь. Сам Солога, старший ее сын, сейчас стоял на пороге своего жилья, держа в руке топор на всякий случай и внимательно глядя на реку.
Лютомер и бойники вышли из леса как раз вовремя – к отмели, где лежали ратиславльские лодочки, подходили две чужие ладьи, наполненные людьми. У всех имелось оружие – топоры, копья. Однако, бросив на нежданных гостей один быстрый взгляд, Лютомер облегченно вздохнул и усмехнулся:
– У Галицы от страха в глазах помутилось – оковцев не узнала. Это же Доброслав! Помнишь его, Дедила?
– Они, пожалуй! – Десятник вгляделся и кивнул. – Я и сам не сразу вспомнил. Сколько ж их не было?
– А полгода почти и не было. Как реки встали, так они проехали.
– С чем плывут, вот бы узнать! – заметил другой десятник, Хортомил, и усмехнулся: – А то если они к смолянам зазря съездили, может, хотят нас завоевать в утешенье?
– Щас мы их утешим, – пообещал Лесога и сплюнул. Несмотря на свой малый рост, он считался знатным бойцом и ничего на всем свете не боялся.
– Ну, ну! – насмешливо осадил его Дедила. – Они тебя уже знают! Отойди от берега, а то и пристать не решатся!