Членам отряда «Лейбштандарт Адольф Гитлер» помогали товарищи из формирования СС Totenkopfverbände. Это формирование предназначалось для охраны концентрационного лагеря Дахау. В «Ночь длинных ножей» действиями Totenkopfverbände руководил комендант лагеря Теодор Эйке, который позже станет командиром дивизии СС «Мертвая голова». Именно Эйке вечером 1 июля было поручено установить местонахождение Рема. В номер Рема, как рассказывал потом Отто Дитрих, фюрер вошел один. Он бросил Рему одежду и велел встать. Потом приказал отвезти его в Мюнхен и поместить в тюрьму Штадельхайм, где шеф СА однажды уже отбывал наказание за соучастие в «пивном путче» 1923 года.
Гитлер решил дать Рему возможность умереть как солдату: Эйке передал командиру СА пистолет. Но тот отказался стреляться, будто бы заявив: «Если решено убить меня, пусть это сделает сам Адольф Гитлер». После чего, по словам лейтенанта полиции, выступавшего свидетелем на судебном процессе в Мюнхене в мае 1957 г., в камеру вошли двое эсэсовцев и в упор расстреляли Рема. «Рем хотел что-то сказать, — показал очевидец, — но эсэсовец знаком приказал ему замолчать. Тогда Рем, голый по пояс, встал по стойке «смирно», его лицо выражало презрение».
В полдень в Берлине арестовали Грегора Штрассера, который до декабря 1932 г. был вторым человеком в партийной иерархии после Гитлера. В конце ноября 1932 г., с одобрения Гитлера, он предпринял переговоры с целью включения национал-социалистов в кабинет Шлейхера и участия в правительстве Пруссии. Вместе со Штрассером в переговорах участвовали обергруппенфюрер СА (сексот рейхсвера) Виктор Лутце и президент прусского ландтага Керрль. По настоянию Геринга и Геббельса партийное руководство решило прервать эти переговоры. Лутце донес Геббельсу и Гитлеру о том, что Штрассер якобы продолжал вести переговоры. Хотя Лутце солгал, Штрассер был вынужден отказаться от всех постов в нацистской партии, отошел от политики и стал служить в фармацевтической фирме. И тем не менее, его расстреляли по настоянию Геббельса, видевшего в нем опасного конкурента. Уж не потому ли, что в начале 1934 г. Грегора Штрассера посетил начальник штаба СА Эрнст Рем? За неделю до расстрела Штрассер был награжден почетным золотым значком члена НСДАП под номером 9. 30 июня его привезли в штаб-квартиру гестапо на Принц-Альбрехт-штрассе, бросили в камеру и убили тремя выстрелами в висок и двумя в затылок.
Тогда же расправились и с бывшим рейхсканцлером и министром рейхсвера фон Шлейхером. Хотя он был представителем реакционных кругов, но делал ставку не на Гитлера, а на военную хунту при поддержке реформистских и желтых профсоюзов. Фон Шлейхер не скрывал своего презрения к «богемскому ефрейтору», даже в присутствии свидетелей называя его идиотом и угрожая, в случае своего прихода к власти, разоблачить тех, кто стоял за поджогом рейхстага. Поэтому он был обречен.
1 июля на виллу в Нойбабельсберге, предместье Берлина, приезжают направленные Гейдрихом эсэсовцы. Видя генерала, сидящего за письменным столом, прямо с порога его убивают. Бросившаяся наперерез жена фон Шлейхера также падает, сраженная пулей. Вслед за эсэсовцами приезжают гестаповцы, присланные Герингом. Поручение Геринга — арестовать и привезти Шлейхера к нему — они уже не могут исполнить. Но у них есть и не менее важная задача — найти рукопись мемуаров экс-рейхсканцлера «Люди и ситуации», а также историю болезни Гитлера, относящуюся к 1918 г., когда он лечился в военном госпитале в Пазевальке якобы после отравления газами на поле боя. По некоторым сведениям, ефрейтор лечился в армейском госпитале от сифилиса и на время потерял зрение от большого количества уколов сальварсана.
Жандарм, приехавший через полчаса после убийства, допросил единственную оставшуюся в живых свидетельницу и составил протокол:
«Мною допрошена фрейлейн Мария Гунтель, родившаяся 1.05.1881 г. в г. Кримиттен (Воет. Пруссия), которая показала:
С мая 1929 г. я работаю кухаркой у генерала фон Шлейхера. Сегодня около половины первого дня я посмотрела в окно и увидела на улице двух господ. Я спросила, что им угодно. Они мне ответили, что должны увидеть господина генерала фон Шлейхера. После этого я открыла дверь в сад. Оба господина подошли к парадному входу виллы, где снова позвонили и попросили впустить их в дом. Я открыла входную дверь, после чего один из господ спросил, дома ли генерал фон Шлейхер. Я ответила, что господин генерал отправился гулять. После длительных споров один из господ энергичным тоном потребовал впустить его к господину генералу фон Шлейхеру. Господин показал мне четырехугольную бляху и стал настаивать на том, чтобы его впустили. Я спросила его, уж не в опасности ли он и сказала, что посмотрю еще раз.