— Не доверяют? Кто это — они?
— Они — это они. Морган и все остальные.
— Пайя! Раз уж мы оба инопланетяне, нам надо бы держаться вместе. Я — самый одинокий человек на этой планете!
— Сочувствую, мистер Коул, мне это знакомо, — она потупила взгляд.
Коул погладил ее локоны.
— Давай отныне будем друзьями, Пайя, и ты мне поможешь! Для начала — откуда берутся здесь эти великаны?
Пайя сердито вскинулась.
— Ни слова о вашей работе! Я ведь и из этого мира тоже, не забывайте! Моя мать — местного корня!
Коул смолк и отпустил девушку.
Он начал проводить опыты в лаборатории, полностью погружаясь в работу. Ему приходилось сталкиваться с мужчинами и женщинами, одетыми в голубое, и он ощущал их неприязненные взгляды на своей спине, чувствуя себя Робинзоном, выброшенным на островок среди моря тупой ненависти. Только доктор Рудэлл вел себя сравнительно дружелюбно.
Коул рассекал пискунов сотнями, но не нашел в них ни одного, даже самого завалявшего паразита; флора этих экземпляров зачастую была заражена плесенью, образовавшей круглые тельца темно-красного цвета. Внимательно изучая строение клетки такого тельца, он открыл нечто невероятное: целый комплекс автономной нервной системы вместо обычной грибницы, причем увидеть это чудо можно было только при контрастном рассмотрении. Коул использовал красители, проверил свое открытие добрый десяток раз, а потом закружил удивленного доктора Рудэлла по лаборатории.
— Я сделал, сделал это! Я, единственный на целой планете! — ликовал Коул. — Мы вывели это, мы обнаружили эти мутационные деформации, это нарастание ядовитости! Мы нашли работу для белконтийских геномикологов!
— Боюсь, это не патогенное явление, — засомневался Рудэлл. — Я… э-э-э… как-то читал, что схожее предположение, правда, иного характера, выдвигалось несколько десятилетий назад… Будто вся местная фауна имеет грибковых симбиотов, сожителей, так сказать, защищающих ее от всех известных патогенных микроорганизмов. Что-то такое упоминалось, мне кажется…
— И вы молчали? Вместо того, чтобы сказать мне?! Боже мой, я же столько времени потерял!.. Срок на исходе… Почему, почему вы мне не сказали?
Острое лицо разгневанного эколога сделалось красным, как его шевелюра.
— Но вы же и не спрашивали, мистер Коул… И потом, я вообще слабо представляю, что такое экология. Понятия не имел, что вам так важно все это знать… — запинаясь, оправдывался старый врач.
— Все, все на свете важно для эколога, а особенно — то, что от него скрывают! — бушевал Коул. Он попытался стремглав вырваться из лаборатории, но вместо решительного броска вперед у, него получилось нелепое подпрыгивание, и это разъярило эколога еще больше.
Он позвал Хоукинса; в этот день они возвратились домой рано.
Сидя у себя, Коул продолжал злиться еще примерно час, а затем спустился по лестнице и принялся барабанить в запертую дверь главного дома, выкрикивая имя Гарта Бидграсса. Когда стук прекратился, Бидграсс открыл окно и глянул на эколога холодно и сердито.
— Ступайте в библиотеку, мистер Коул, — бросил он. — И постарайтесь взять себя в руки.
В библиотеке Коул выложил свои обиды, в то время как Бидграсс, навалившись правым локтем на ящик с книгами, слушал, не проронив ни слова.
— Вы должны понять, — завершил Коул, — чтобы спасти стомперов, необходимо изучить пискунов. Грубо говоря, самый простой метод — найти болезнь или каких-нибудь паразитов, которые обуздают этих тварей, а затем выяснить, какова их природа. Жаль, что до сих пор никто не занимался пискунами как следует. Без этого трудно разобраться…
— Так что же — вы пасуете?
— Ну, нет! Должны быть и у пискунов какие-то проблемы… Наверняка есть какие-то заболевания или естественные враги. Что-то должно их тревожить, кто-то должен охотиться на них или за их яйцами, не давать им жить. Я думаю, существует какой-нибудь макробиотический фактор… Попробую исследовать их рацион. Что едят взрослые пискуны? Если их меню не слишком разнообразно, то, может быть, удастся что-нибудь предпринять?
Старик нахмурился.
— И как же вы собираетесь изучать, чем питаются взрослые пискуны?
— В полевых условиях! Мне понадобятся пе крайней мере двенадцать образованных помощников и постоянный лагерь где-нибудь в лесу Ланди.
Бидграсс сложил руки на груди и покачал головой.
— Людей я вам дать не могу. И вообще, это чересчур опасно — стомперы будут преследовать вас, нападать на вас и днем, и ночью. Я потерял в этом году уже больше двух сотен сборщиков яиц, а ведь все они были хорошо подготовлены и работали группами, не в одиночку!