Они не нуждались в том, чтобы быть друзьями.
Им не надо было вместе выполнять домашние задания, вместе ходить до класса, вместе обедать.
Иногда всё, что им было нужно – это кто-то, с кем можно отвлечься от плохих мыслей, от кошмаров, которые являлись результатом пережитой войны и виденьем того, как яркая вспышка зелёного пламени обрывает жизни их друзей.
Это началось, ещё когда они учились в Хогвартсе, разделяя общую спальню для Главных Старост. Тогда было куда проще прятаться под одеялами Гермионы Грейнджер, тогда их ничего не разделяло. Хогвартс сблизил Драко Малфоя и Гермиону Грейнджер, а его окончание их разлучило. Наследник Малфоев вернулся в теперь уже пустующий Малфой-Мэнор в то время, как величайшая волшебница всех времён проживала в дешёвой квартирке в магловской части Лондона.
Каждую ночь слишком большой, слишком пустой особняк давил на молодого слизеринца. Каждую ночь парень сжимал подушку рядом с ним, думая, надеясь, молясь, чтобы её образ всплыл в его голове, а ещё лучше, чтобы он превратился в реальность. Но этого никогда не происходило. Ночи напролёт он сидел, уставившись в темноту, думая, навестить её или нет. Гермиона, вероятно, уже и забыла о тех ночах, что провела мирно спящей в его руках, щекоча волосами его нос, когда он глубоко вдыхал запах её персикового шампуня.
В одну из бессонных ночей, во время грозы, Драко услышал громкий стук в деревянную дверь Мэнора. На часах было 3:27 утра. «Кто будет ломиться в дверь во время шторма в такой час?», – сомневался Драко. Откинув красные шёлковые простыни и выйдя из своей комнаты, он направился в холл. Он открыл дверь и увидел перед собой промокшую под дождём брюнетку, дрожащую от холода и поглубже закутавшуюся в длинную чёрную куртку с капюшоном.
– Могу я войти? – спросила она, стуча зубами. Драко стоял, уставившись на фигуру перед ним. Он не мечтал, он и представить себе такое не мог. Гермиона стоит на его пороге, спрашивая разрешения войти.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он, мысленно дав себе пинка за такой глупый вопрос.
Гермиона фыркнула.
– Смерть свою ищу, – огрызнулась она. – Пожалуйста, разреши мне войти.
Малфой мог слышать раздражение в её нежном голосе. Он почувствовал, как уголки его губ приподнимаются в знакомой ухмылке, которую, как ему показалось, он хранил только для неё.
– Не хотелось бы, чтобы ты умерла здесь, – он открыл дверь чуть шире, освобождая ей проход. – Постарайся не слишком залить пол, – добавил он, намекая, что старый Малфой в нём проснулся.
Разочарование Гермионы росло с каждой его фразой, Драко был уверен. Тем не менее, то, как он дразнил её сейчас, не было похоже на то, как он делал это в течение семи лет. Одним движением запястья он зажёг огонь в камине в фойе. Шумный вздох сорвался с губ молодой ведьмы.
Гермиона стояла перед пламенем, позволяя ему согревать её охлаждённое тело. Время от времени она напоминала себе не поднимать взгляд на портреты семьи волшебников, что жили в этом доме когда-то. Воспоминания о том, как Люциус Малфой называл её «грязнокровкой», а Беллатриса Лестрейндж заставляла биться в агонии, пролетали у неё перед глазами. Она встала спиной к огню и картинам, и взгляд её карих глаз встретился с Малфоем, облокотившимся на лестницу.