Белый Волк, отступив на несколько шагов назад, почти с безразличием наблюдает за предсмертной агонией своего поверженного врага, понимая, что тот доживает свои последние мгновения…
Сайрус, последний раз конвульсивно дернув задними лапами, замер, а глаза, все еще сохранившие удивление, потускнели. Смерть нашла свою жертву. И имя этой Смерти — Себастьян Аэльхо, огромный белоснежно-белый Волк с ярко-синими газами, наследник королевского Северного клана Волков, единственный, кто имеет полное право занять трон своего отца!
Еще немного постояв подле поверженного врага, Джон, встряхнувшись всем телом, начал быстро видоизменяться, принимая свой человеческий облик. Весь измазанный в крови на израненном теле, он обвел взглядом поляну, где уже прекратилось сражение, как только предводитель Охотников пал. Большая часть людей погибли, но все же остались и те, кто, хоть и раненный, все же выжил, и теперь, сторонясь Волков, опасливо поглядывали на Блэка.
Волки же, увидев, что Охотники после гибели Сайруса тут же перестали сопротивляться, прекратили атаку, и теперь так же, как и враги смотрели на Джона.
Несколько раз глубоко вдохнув воздух, насквозь пропитанный запахом крови, он на мгновение прикрыл глаза, чтобы после открыть и, глядя прямо на Джека спросить:
— Кто погиб из твоего клана? — Его голос слегка вибрировал от усталости, тело подрагивало от ран и боли, которую Блэк так стремился скрыть ото всех, но у него это плохо получалось.
— Я еще не знаю, но могу с уверенностью сказать, что потери есть…
— Я не вижу Ника, — тихо произнес женский голосок. Все обратили взгляды в сторону говорившей. Рыжая Волчица, выйдя из строя Волков, посмотрела на Джека: — А еще я не вижу Джереми.
В груди Вожака Западного клана кольнуло неприятное предчувствие. Джер… Где его брат?
Поведя носом по воздуху, словно пытаясь что-то почуять, Джек на миг замер, чтобы в следующее мгновение сорваться с места и ломануться в груду мертвых и изуродованных тел — как Охотников, так и Волков.
Приняв свой человеческий облик, Виллоу начал расталкивать тела, весь вымазавшись в чужой крови, чтобы уже через пару минут в напряжении замереть, а в глазах появилась горечь, боль и неимоверная тоска. Его брат, которого Джек по своей глупости и необдуманности поступка изгнал из клана, теперь лежал лицом, обращенным в ночное небо, и не подавал признаков жизни. Весь израненный и окровавленный, и… мертвый.
Джек, рухнув на колени перед погибшим братом, схватил его руку и, прижав к своей груди, сдавленно прошептал:
— Прости… Прости, что не уберег. Прости, что так и не извинился перед тобой… — Его душили слезы, а в груди словно пробили огромную дыру, которую теперь никто не сможет залатать. — Я так виноват перед тобой, так виноват, брат. Я… — Плечи мужчины содрогнулись, а из глаз потекли слезы, наполненные болью и горечью утраты. — П… Про… прости, Джер, прости меня. Ты… Я всегда буду любить тебя… Брат.
— Джек, я… мне так жаль, — неслышно подойдя к мужчине, тихо прошептала Эмили, ткнувшись мокрым носом ему в плечо. По рыжей волчьей мордочке потекли крупные слезы, которые Эми совсем не хотела сдерживать.
Да, пусть она знала Джера не так долго, пусть она огрела его поленом по голове, когда тот, якобы, решил показать ей своего Волка, пусть она его сперва невзлюбила, но он был единственным, кто помог справиться с последствиями инициации, единственный, кто понял, как ей было в тот момент тяжело, нет, не физически, а морально. И она будет всегда ему благодарна, что оставил ее тогда оду со своими мысля, что не стал лезть к ней в душу… Эмили никогда не забудет этого, ведь если бы не поступок Джера, то она не встретила бы тогда Джона и не сбежала с ним. Именно благодаря тому, что Джереми помог ей, выведя на свежий воздух и оставив наедине с собой, она и нашла того, кого приняло ее сердце — Джонатана Блэка, или, как теперь выяснилось, Себастьяна Аэльхо, наследного принца Северного клана Волков.
— Он был не таким уж и плохим, каким хотел всем казаться… Нам будет его очень не хватать. — просипела Волчица, поднимая грустный взгляд и заглядывая в глаза сокрушенного Джека. — Он любил тебя.
Джек чуть заметно кивнул, принимая соболезнования от девушки, но произнести что-либо не смог — тяжелый ком, сдавливающий горло, не давал говорить, а грудь все сильнее сдавливало изнутри, точно тисками.
На поляне царила полнейшая тишина, даже ветер, казалось, проникся горечью смертей близких и друзей. Все хранили молчание.