Вторая часть книги названа «Осколки памяти». Это иной тип литературы, компактной и «точечной». «Мы с мамой у детского врача, и меня кладут голенькую спинкой на специальные весы. Хотя они застланы клеёнкой, но она страшно холодная, и мне очень неприятно. Я это запомнила, и когда у меня появился собственный ребенок, я обязательно застилала детские весы тканной пелёнкой». С одной стороны, осколки личной судьбы, а с другой, благодаря точным деталям — настоящая энциклопедия выживания поколения и народа в целом. «Жизненный опыт показал, что отрезы были самым верным средством вложения денег. В дни лихолетий, так часто обрушивающихся на страну, деньги были ничто, золото и драгоценности тоже обесценивались, и только отрезы были капиталом. Их можно было в случае нужды продать, выгодно обменять на продукты. Количество отрезов в семье свидетельствовало об уровне ее благосостояния. За отрезами внимательно ухаживали — проветривали, спасали от моли, их давали в приданное.
Мама с тетей Любой хранили отрезы на случай самой крайней нужды. Потом из одного вывезенного нами отреза мне сшили, когда я уезжала из Канска в Москву учиться, демисезонное пальто. А другой отрез отличного серого шевиота, привезенный папой еще в 1936 году из командировки во Владивосток, проделал с нами путь из Хабаровска в Харьков, затем в Челябинск и Канск, где в 1952 году был преподнесен мне в качестве свадебного подарка. Отрез уехал вместе с нами в Москву, и мы сшили из него мужу костюм».
Осколки — осколками, архитектура — архитектурой (основная профессия по жизни, о чем хотелось бы больше почитать и в книгах, кстати все рисунки к обложкам ее книг Эрика Косачевская выполняла сама), но писательница-то по большому счету — портниха! И красную мантию убийцы для исторического театра может сшить, и лоскутам найти в хозяйстве применение. Думаю, из вывезенных «отрезов» памяти у Эрики Косачевской получится еще немало носких художественных изделий под любую погоду.
Александр Люсый
Ночь Патриарха
Патриарх и его окружение ужинали на ближней даче в Кунцево. Засиделись допоздна. После ужина вождю в который раз захотелось посмотреть любимый им фильм «Воздушный извозчик» с Целиковской и Жаровым. Никто не посмел уехать. Хотя гости устали и хотели спать, все старательно смеялись в нужных местах, даже серьёзный Булганин тихо хихикал в седую бородку. Громче всех заливался смешливый хохотун, круглый толстячок Хрущев. Разъезжались уже в пятом часу. Подозрительно дружная парочка — Берия и Маленков уехали в одной машине. Они потому и держатся вместе, что самые умные в этой компании. Слишком много власти взяли себе: за одним стоит могущественное МВД, а за другим — Политбюро ЦК со всем партийным аппаратом.
Ну ничего… И не с такими приходилось справляться. Этот хитрый Берия слишком засиделся на своём месте. Патриарх твёрдо знал, что руководителей органов безопасности надо менять каждые три, максимум четыре года. Он не хотел, чтобы с ним произошло то же, что с Лениным, когда «великий вождь мирового пролетариата» по существу был бессилен перед Дзержинским с его могущественной ВЧК, поставившей себя и над Центральным комитетом партии, и над Советом народных комиссаров.
В конце 1940 года вождь уже хотел было убрать Берию и даже начал действовать, выведя у него из подчинения Наркомат госбезопасности. Но тут началась война с Германией, стал вопрос быть или не быть державе, и, учитывая незаурядные организаторские способности Берии, всё пришлось вернуть назад. Только из-за войны этот наглый и коварный мингрел задержался на своём месте, а не пошёл по стопам его предшественников — Ягоды и Ежова.
Пора, пора этого хитрого и опасного соратника убирать. Патриарх постепенно подыскивает ему заместителя, чтобы тот вошёл в курс дела и возглавил МВД после снятия Берии, на которого вождь свалит вину во всех перегибах и жестокостях — проверенная тактика. Патриарх опять уже вывел из-под его патроната МГБ. Это только первый шаг, но чувствовалось, что Лаврентий насторожился — он не дурак и вождя знает лучше других.
Патриарх перешёл в кабинет и уселся в свое старое любимое кресло. Он вообще любил старые вещи, привыкал к ним, донашивал до неприличия. Говорят, таким же был царь Александр Третий… Могучий был царь — вернул назад большинство вольностей, дарованных народу его отцом Александром Вторым — «освободителем»: опять запретил принимать в гимназии крестьянских детей, а в университеты — детей не дворян, отменил право крестьян покидать свои наделы без разрешения помещиков, зажал опять судебную систему. Главное, царь изменил завету отца — оставаться в самых близких дружественных отношениях с соседней Германией, а позволил заключить Тройственный союз между Германией, Австро-Венгрией и Италией, явно направленный против России.