Кошмар какой-то.
Я ведь долго не мог поверить. Сначала просто понять не мог. Сегодня, примерно в пять вечера, на лестнице крик поднялся, сумасшедшие вопли, беготня. Оказалось, это знаменитая Бэла вернулась из своих загородных апартаментов. Она и кричала. Потом милиция приехала, два мужика вместе с той самой толстой коброй. А вокруг шипят: "убили!", "Убили!", Хором выглядывают на лестницу, у всех глаза квадратные, уши шевелятся от любопытства... Я рвался к дяде Юре, рвался, но меня не пустили. Так и проторчал на лестничной площадке. Долго менты там ковырялись, еще пару понятых позвали, причем один в нашей квартире живет, Андрей Петрович из дальних комнат. А я топтался возле двери и придумывал, как бы мне пройти внутрь, чтобы не сразу вытолкали обратно. Сердце колотится, мозги на части рвутся. Не придумал, фантазер хренов... Потом, когда носилки выносили, со мной вообще истерика случилась. Честно говоря, это я сейчас слово красивое нашел - "истерика". На самом деле я элементарно психанул. Как увидел знакомую волосатую руку, торчащую из-под простыни, так и задергался паралитиком, так и запрыгал по ступенькам. Очки уронил, идиот, чуть их не раздавили. А внизу уже вторая машина поджидала, специальная. Носилки в нее задвинули - и привет семье, дядя Юра, не забывай своих друзей.
Вот что, надо попробовать Игоря сюда вызвать! Давно было пора! Милицейская кобра такие гадостные намеки делала, что хоть стой, хоть падай. Это меня с ума и сводит, из головы не вылезает. Зачем мой непутевый братец ментам понадобился? Причем здесь вообще Игорь? Короче, надо срочно сообщить ему про сегодняшние обстоятельства - пусть сам и думает. Все, конец мыслям! К действию, тем более, что...
ДЕЙСТВИЕ N_1: КВАРТИРА
Тем более, что Александр и так уже вскочил, в три шага преодолел скудные метры своей жилплощади и бодренько вышел в коридор. По пути прихватил красный блокнот со всеми телефонными номерами, лежавший, как было заведено, на холодильнике перед дверью. Телефонный аппарат также помещался, где ему положено - в самом начале общего коридора, в прихожей, возле выхода на лестницу. Удивительно, но по телефону никто не трепался с подругой, никто не дозванивался в справочное, в кассу или в магазин. На кухне как обычно обсуждали рыночную экономику. Очень громко, однако мирно, без крови. Только дядя Павел вышел из своей комнаты как раз тогда, когда Александр уже нашел в блокноте нужную страницу.
- Звонишь? - удивился дядя Павел. - А сколько времени, знаешь?
- Подумаешь, - ответил ему Александр. - Детское время.
Немножко нервно сказал, не вполне мужским тоном.
- Ну-ну, - ухмыльнулся сосед. - Если очень скучно, заходи ко мне. Я, это... скоро... - и пошлепал в другой конец коридора. В руке он держал сигареты. Пошел курить. На кухне "черный ход" имелся - ну, просто дверь на жуткую крутую лестницу, которая спускается во двор-колодец. Дядя Павел часто курил там, не любил у себя в комнате дымить. Мама рассказывала, что до революции через "черный ход" прислуга ходила, а приличные люди - вот через этот, нормальный. Правда, в некоторых квартирах он не используется, например, у соседей наверху. В самом деле, зачем дяде Юре и Бэле карабкаться по "черной" лестнице, если другая прямо на проспект выходит?
В общем, Александр дождался, пока сосед исчез с горизонта, и набрал номер. Он волновался - естественное чувство интеллигента, загнавшего себя в дурацкую ситуацию. Юный Александр был интеллигентом. А ситуация заключалась в том, что домики садоводческого товарищества никогда не имели, не должны были иметь и не будут иметь телефонов. Барствовать аморально, господа нищие. Но в одном из домиков сидят и беспрерывно целуются Игорь с Жанной, ведь после институтского мероприятия они собирались поехать на дачу. Нет, скорее всего не сидят, а лежат - так удобнее целоваться. Но не это важно. Важно, что Игорю нужно срочно вернуться в город. И простейший способ, который нашла белобрысая голова, был таков: позвонить сторожу садоводческого магазина. Упросить его выползти из теплой постели в холод апрельской ночи, объяснить, где находится дачный участок, пообещать за хлопоты все что угодно - плейер с кассетами подарить, в конце концов!.. Единственный на садоводство телефон был проведен в магазин, и мама давно записала его номер в красном блокноте - на самый-самый плохой случай. И код района записала, потому что звонить надо по междугороднему. Вот только дедуля-сторож может спать мертвецким сном бездельника, а также он может отсутствовать, и вообще, техника может примитивно не работать. Каменный век во дворах-колодцах...
Были стремительные, уходящие в бесконечность гудки. Если трубку не возьмут, это несправедливо. Тогда придется, плюнув на собственные планы, переться завтра в такую даль. Были гудки, отчаянно бьющие в равнодушную пустоту.
Трубку взяли!
- Эй? - спросил на том конце удивленный бас. - Кто?
- Простите, пожалуйста, - ответно пронзил пустоту Александр. - Вы, наверное, уже спали...
Заученные с детства волшебные слова мало помогли.
- А? - вскипела трубка и вдруг сменила вопросительные знаки на восклицательные. - Е-те в рот! Ну, чего балуетесь, мальцы! Делать нечего, сучья мать!
- Ой, подождите! - изо всех сил зашептал "е-те-в-рот", нежной ладошкой отгородив свой голос от коммунального коридора. - Ой, это садоводство "Пролетарий"?
- Ноги им вырвать мало!.. - эфир кипел несколько секунд. - Ну? "Пролетарий", да.
- Мне сторож нужен! В магазине который!
Бас снова удивился:
- Сторож? Я.
- Вы?
- Ну, да. Кто же еще?
- Извините, если я вас разбудил. Просто... понимаете...
- Заснешь тут, как же, - сипло хохотнул сторож. - С ихней стрельбой, беготней... Так вы чего звонили, пацанье?
Настала очередь удивляться Александру:
- С какой стрельбой?
Бас обрадовался. Поговорить он все-таки любил, это ясно. Наверное, без жены живет. Наверное, майор в отставке. Или капитан. Обида на весь мир, немытое месяцами тело, нестиранная одежда, плюс тоска, язва желудка, работа в одиночестве - этот универсальный комплект пилюль счастливо улучшает разговорную потенцию изувеченных жизнью отставников.
- А вот с такой стрельбой, - энергично радовался бас. - Тут милиция приезжала, то ли вязать кого хотела, то ли еще зачем. В дом один пошли, а оттуда всякое сволочье бежать, а милиция за ними, а те прямо по участкам, по огородам, парники кому-то своротили, в общем, не поймали их, сучья мать. Машина у них где-то стояла. А со мной лейтенант опосля беседовал, только-только уехал взад...
Пришлось терпеливо выслушать, раскаиваясь в несвоевременном толчке любопытства. Хотя, если честно, сведения были интригующими. Никогда еще милицейские протекторы не оставляли следов на девственной почве садоводства "Пролетарий".
- Развели демократию, сволочи, - логично подытожил сторож. - Ну, е-те-в-рот, и получайте по самое "не балуйся". А ты говоришь, какая стрельба.
- Понимаете, - тут же среагировал Александр, пробежав коротким взглядом по коридору, - я вас очень прошу, не могли бы вы сходить к Игорю... это брат мой... он сейчас там, у вас.
Сначала было молчание. Трубка томительно соображала.
- Чего сходить? - наконец переспросила.
- К нам на участок сходить... Не могли бы? Надо Игорю сказать, чтобы он обязательно ехал домой, у нас несчастье случилось. Мы вам потом заплатим за беспокойство, честное слово...
Трубка еще помолчала, подумала.
- Честное слово, говоришь... Участок-то ваш где?
- Да совсем недалеко от магазина! - возликовал Александр и не сумел скрыть это чувство. - В конце Рыбной улицы, не доходя до ручья. Номер участка 422.
- 422-й, на Рыбной? - деловито уточнил сторож. - Ага, не доходя до ручья... - и вдруг издал звук. Странный звук, будто пробку открыли. - Так ведь это, парень... Дом ведь этот...
- Около площадки, - подтвердил мальчик, обмирая. - А что?