После упражнений пробежка. Бежать по заснеженному лесу куда как трудно, постоянно проваливаешься, погружаешься почти по пояс. Но это и надо воину, иначе как сделать себя выносливым? Сегодня Ратан побежал не по обычной дороге. Его почему-то потянуло на юг.
Когда услышал вскрик, то просто опешил. Откуда здесь, в глуши, люди? Воины за пределы стана так далеко не уходят, а поселений нет на несколько верст вокруг. Но когда раздраженный рев колыхнул лес, заставив доселе царившую тишину попрятаться в укромные уголки, то Ратан понял – слух его не подвел. И, выхватив меч из ножен, он ринулся туда, где кричали.
He повезло Хорту утром второго дня пути. Переночевал хорошо, соорудил шалаш, устроил ночью. Всю ночь спал в тепле. Встал очень рано, до солнца, и недосыпание сыграло злую шутку, притупив чувства.
Угодил в берлогу. Для бывалого охотника такое немыслимо, но и на старуху бывает проруха. Только миновал огромную сосну, как снег под ногами предательски подломился, и Хорт провалился по пояс. Немного ниже во тьме заворочалось нечто огромное, теплое, донеслось гневное ворчание. Как Хорт выскочил из берлоги на снег, сам позже и не смог вспомнить. Из дыры в снегу поднялся, словно подземное чудище, огромный бурый зверь. Раздраженный рев заставил трепетать иголки на деревьях.
Охотник заученно выставил рогатину, уперся ногой. В левой руке оказался нож. Страха не было, хотя зимой да весной медведь особенно опасен. А этот, вдобавок ко всему, оказался знаком с рогатиной. Не попер на человека всей тушей. Ударил лапой, и полетела рогатина в сугроб. Хорт отступил, нащупывая топор, запнулся, и упал. Снег противно заскрежетал под локтями. Понял охотник, все – конец.
Владыка леса победно зарычал, вскидывая лапы. Но тут треснули кусты, осыпался с легким шорохом снег с ветвей, и на поляну выскочил человек.
Глава 2
Широкоплечий мужчина с коротким мечом мгновенно оценил ситуацию. Он ловко затанцевал, отвлекая зверя, уводя его от Хорта. Медведь, забыв про прежнюю жертву, двинулся на широкоплечего. Тот отступил к краю поляны, грациозно уворачиваясь от ударов лесного хозяина, а по одной из лап лесного зверя потихоньку начала струиться кровь.
Хорт, воспользовавшись передышкой, вскочил, кинулся к рогатине. И тут его прихватил приступ. Двигаясь, словно немощный старец, он едва смог доковылять до ближайшего дерева и зацепиться за него. Грудь занялась огнем, колючий воздух отказался лезть в горло.
Вывел его из ступора крик. Охотник с трудом развернулся. Сквозь багровую пелену удушья, застилающую глаза, увидел, что медведь теснит нежданного спасителя и почти прижал его к деревьям. Хорт сцепил зубы, прихватил рогатину и, стараясь не вдыхать, ибо каждый вдох отнимал силы, двинулся к косолапому. На миг стало легче. Воспользовавшись этим, охотник вытащил из-за пояса топор. Рука слегка дрожала, но не подвела. Топор звонко ударил в затылок медведю, но к стыду Хорта, лишь обухом. Огромная коричневая туша развернулась мгновенно, красные глазки уставились на Хорта. Охотник вновь выставил рогатину, уперся ногой. На этот раз медведь оказался слишком взбешен и напоролся прямо на острие. Хорт держал до тех пор, пока острые когти не цапнули за рукав. Лишь после этого отпустил древко и отпрыгнул в сторону. Захрустел под огромным телом сминаемый наст, и изрядно измятое полотно снега испачкалось около медвежьей туши неприятными бурыми пятнами. А приступ вцепился в Хорта с новой силой...
Утренняя драка с медведем никак ни входит в обязательные воинские упражнения. Но человек предполагает, а судьба решает. Примерно так думал Ратан, глядя на спасенного им человека, что, кашляя и сипя, сидел на снегу. Пахло над полем боя кровью и крупным зверем. Воевода чувствовал, что усталость от битвы не имеет значения, как и боль в задетой когтями руке, и что главное дело дня он уже совершил. Устал изрядно, болели руки и ноги, сквозь продранный рукав виднелась неглубокая рана на предплечье. Ратан снял куртку, разорвал нижнюю рубашку и принялся бинтовать рану. Помочь спасенному, которого корчила неведомая хворь, он все равно ничем не мог. Поэтому не лез, просто ждал. И вправду, тот вскоре оклемался сам. Глаза приняли осмысленное выражение, сипение и кашель прекратились, оставив лишь легкое пришептывание в голосе. Незнакомец поднялся, и протянул руку:
– Меня зовут Хорт. Благодарю тебя, воин. Ты спас мне жизнь, – с чувством сказал он.
– Меня зовут Ратан. И ты спас мне жизнь, – ответил Ратан, пожимая протянутую руку. – Не благодари. Ведь как сказано в «Книге Дней», которую даровал нам Творец: «День Ястреба есть день больших и серьезных дел». Свое большое и серьезное дело я сегодня уже содеял. Благодаря тебе я иду в ногу с циклом...
– Какая неожиданность! – имя воина поразило Хорта, казалось, сильнее, чем встреча с медведем. – Тебя, доблестный Ратан, я и ищу.
– Меня? – удивился Ратан. – Ну что же, ты меня нашел. Пойдем в стан, там и поговорим.
– Нет, – Хорт яростно замотал головой. – Обо мне не должен знать никто. Возвращайся в лагерь один. А я построю шалаш, к западу от этой поляны, саженях в ста. Приходи после захода, поговорим без помех.
– А кто ты такой, чтобы я тебя слушал? У меня хватает врагов, и не все из них Длиннорукие или Остроухие, есть и люди. А ты зовешь меня одного, ночью, в лес? – Ратан демонстративно положил руку на эфес, но Хорта это совсем не смутило.
– Эх, воин! Только что вместе бились! Но я понимаю тебя. Тот, кто послал меня, попросил в случае недоверия передать вот это, – в ладони Хорта очутился небольшой зеленый камушек. С гладкой поверхности скалил клыки барс. – Знакомо ли тебе это изображение?
– Да, знакомо, – твердо ответил Ратан, убирая руку с меча. – Вечером я приду. Обязательно. Да, и еще. Твоя болезнь. Может, нужна помощь? У нас в стане есть лекарь.
– Нет, благодарю. Никакие снадобья мне не помогут, – и Хорт мрачно улыбнулся.
Наступил второй день жизни в лесу. Судя по хитрому лицу, Леслав надеялся, что хоть сегодня учитель даст ему отдохнуть. Но Родомист ехидно усмехнулся и сразу после завтрака заставил читать на память опостылевшую «Книгу Дней». А когда Леслав при описании сегодняшнего дня, дня Ястреба, дошел до слов: «показаны любые хозяйственные работы», маг радостно ударил ладонями о стол и заявил:
– О, как кстати! Сходи, дровишек наколи. А я пока в доме приберусь.
Когда блин солнца добрался до вершины не особо длинного зимнего пути, маг вышел из дома. Леслав увлеченно махал топором. Рядом с ним уже возвышалась груда годных для печи поленьев.
– Вот и славно, – улыбнулся Родомист. – Тащи в дом. Хватит пока.
– Хорошо, – юноша распрямился. – Учитель, а можно вопрос?
– Конечно, – маг, уже открывший дверь, обернулся.
– Почему вы уже третий день не прибегаете к магии? Совсем. И тогда, когда мы в лесу шли, и потом....
– Да, об этом я тебе еще не говорил, – маг покачал головой. – Но теперь ты должен знать. Мага очень легко обнаружить в момент, когда он творит заклинание, меняет что-либо в окружающем мире. От него словно расходятся волны, как от камня, упавшего в воду. А я не хочу, чтобы кто-либо знал, где я, вот и не прибегаю к Силе. Разве что перемещаю ее внутри собственного тела, обучая тебя. Такое действие засечь невозможно. Если же я попробую вылечить кого-нибудь, или же костер разжечь магией, то недруги будут точно знать, где я. Понял?
– Да. А кто наши враги?
– «Наши!» – усмехнулся Родомист. – Пока лишь мои. А ты вчера слышал, от кого мы бежим, – и дверь домика со скрипом закрылась, прервав дальнейшие расспросы.
За спиной вежливо кашлянули. Бран слышал, как кто-то вошел, но торопиться не стал, продолжал смотреть в окно. Обилие зелени на улице напоминает о лете, а ведь идет месяц Оленя, середина зимы. Но владыка Эмайн Махи может позволить себе поддерживать дубы и буки вокруг своего замка зелеными круглый год. Снег, если падает на листья, сразу тает, повинуясь могучим чарам, что наложили придворные маги.