Патч, оживая, потрескивает.
- Три-шесть-пять, продолжайте, прием.
Я хочу прокричать предупреждение, я хочу бороться. Но один неверный шаг не просто убьет меня; каждый заложник в этом месте умрет, если эти наемники решат, что их спалили и им надо бежать.
- Мы запускаем здесь проверку связи, - продолжает Фиск. - Просто глюк. Местные пригласили нас остаться, перекусить, так что мы немного опоздаем, прием.
- Без проблем, три-шесть-пять, приятного аппетита. Штаб отключается.
Рация трещит и замолкает, и больше ничто меня не спасет.
- Где вы держите остальных? - спрашивается Фиск татуированного вожака. - Комната для него тоже там?
Мужчина качает головой.
- Просто отведи его наружу.
Мое нутро скручивает. Все мы втроем понимаем, что означает “наружу”. В моем воображении, у меня встает перед глазами сочащаяся по тротуару кровавая дорожка от мертвого ученого.
Только сейчас давление ствола пистолета на тыльную сторону шеи уменьшается. Недостаточное для меня, чтобы рискнуть что-то сделать, но я чувствую неуверенность Фиска в том, как он переносит свой вес.
- Он может нам еще понадобиться, - говорит он, давая мне искру надежды, что он дважды подумает, прежде чем застрелить меня. – Что если они запросят его по рации, а его нет, что тогда мы будем делать? - Опять же, возможно, он просто надеется, что кто-то другой справится с казнью, когда придет время.
Блондин смотрит на нас обоих оценивающим взглядом, и я чувствую, как мой пульс стучит: бум-бум-бум, пока я замер в ожидании. В моем сознании вспыхивают полдюжины тактик и призывов, но я хорошо могу прочитать этого человека, чтобы понять, что самое умное, что я могу сделать прямо сейчас, это держать язык за зубами. После целой жизни, пролетевшей перед глазами, он кивает.
- Если ты считаешь, что стоит рискнуть и держать его живым, он будет под твоей ответственностью. Остальные в комнатах дальше по коридору, там должно быть достаточно места.
Фиск заставляет меня встать молчаливым подталкиванием стволом пистолета, и я держу руки по бокам, когда он ведет меня по коридору.
Я жду, пока мы не останемся одни, чтобы снова заговорить.
- Гил, ничего не сделано, пока это не сделано. Мы скажем, что эти наемники приняли тебя за своего, и ты притворился им, чтобы иметь преимущество над ними.
Остаюсь с ним на короткой ноге, пытаюсь сопоставить все те месяцы воспоминаний, все то время, что я присматривал за ним.
- Мы тренировались для таких ситуаций, ты и я.
- Просто заткнитесь, сэр,— отвечает Фиск и, несмотря ни на что, в его тоне проскальзывает как минимум давнее относительное уважение.
Мы доходим до открытых офисных дверей, и я гляжу вправо, потом влево — мне больше нравится комната с левой стороны. На столе есть пресс-папье, отверстие высоко в стене, выдвижной указатель на подоконнике. Оружие, способы выхода. Я поворачиваю налево, и он позволяет мне. Я останавливаюсь в дверном проеме, пряча от него лицо в слабой надежде, что он не последует за мной.
- Из этой ситуации есть еще выход, если ты хочешь этого, - спокойно говорю я. Я не притворяюсь, когда исследую черты его лица, отмечая, как линии его рта затвердели, челюсти сжались. Как я мог так сильно ошибаться в нем?
Фиск встречается со мной взглядом, не дрогнув, без каких-либо признаков сожаления, печальная полуулыбка мелькает на его лице.
- Я не какой-то ребенок, которого они подкупили за пачку сигарет и за обещание поощрения. - Он жестами, пистолетом, наведенным на меня, заставляет меня двигаться, и мое сердце тонет, когда он следует за мной в комнату. - Это не то, что вы думаете, Тарвер.
Услышать свое имя, сорвавшееся с губ рядового Фиска - это толчок почти такой же осязаемый, как, когда он прижал пистолет к моей шее.
- Мне не нужно знать, что ты делаешь здесь, Фиск. Ты нарушаешь свою клятву, и это именно то, что я думаю.
- Вы думаете, что я какой-то шестнадцатилетний зеленый ангелок. Плохо с девушками. Нетерпелив с книгами. Недостаточно хорош в строевой подготовке. Милый. Как чей-то младший брат. - Он пожимает плечами. - Не ваша вина, я просто выполнял свою работу. Но мне двадцать три, и я занимаюсь этим гораздо дольше, чем вы.
Он пытался заставить меня повернуть назад, чтобы я вернулся на базу, а не расследовал вызов, который привел нас сюда. Я ищу в его лице какой-то признак того парня, того, кто не хотел, чтобы я умер, но оно совершенно пустое. Многие из нас в свободное время играли в покер в своих компаниях, Гил тоже играл с товарищами и каждый раз проигрывал.
Даже в свободное от обязанностей время все в нем была ложь.
Когда я не отвечаю, он сжимает челюсть и снова пожимает плечами, жест такой знакомый и, в то же время, такой неуместной в этом новом, извращенном варианте моего друга.