Снизу его точно никто не засечет. С холма все видно, но там редко кто бывает. Главная проблема - задние окна самого Дома Зверя, особенно окна лестничной клетки. Кондиционер сослужит ему хорошую службу, но не скроет его полностью.
С кондиционером ему повезло. Марк о нем не знал. Но, составляя план, он учитывал, что кроме крыши сувенирной лавки, спрятаться будет негде.
В любом случае он не собирался торчать здесь целый день.
Он опустил голову на скрещенные руки. Закрыв глаза, попытался сосредоточиться на своих планах, но мыслями все возвращался к встрече с Евой Чейни и приказал себе прекратить это. Если он хочет грезить, то должен грезить об Элисон.
Марк представил: в полночь он открывает дверь Дома Зверя, а Элисон стоит там, в лунном свете.
- Ты справился! - говорит она.
- Еще бы.
- Я так тобой горжусь, - oна обхватывает Марка руками.
Скоро он услышал голоса, звучащие не в его голове.
Он замер.
Сначала пара голосов, потом больше. Несколько мужских, несколько женских. Он едва разбирал, кто что говорит, но решил, что голоса, должно быть, принадлежат гидам и другим работникам.
Вскоре они, очевидно, провели совещание. Через несколько минут все разошлись и голоса затихли.
По звону ключей и хлопанью открывающихся дверей он заключил, что уже открывают закусочную, туалет и сувенирную лавку.
Марк приподнял голову и посмотрел на часы.
9:55
Через пять минут туристы потянутся по дорожке к Дому Зверя. Они будут останавливаться у Пункта 1, чтобы выслушать историю Гаса Гаучера, потом, уже в гостиной - Этель Хьюз. Оттуда - наверх. Начало экскурсии будет проходить в передней части дома, и только начиная с детской им откроется вид на задний двор.
Первые туристы, скорее всего, попадут в детскую к 10:30.
Обдумывая план, он решил, что может пробыть до этого на крыше лавки в безопасности.
Может, кто-то припрется пораньше, - подумал он.
Это же «самоэкскурсия». Он достаточно часто был там, чтобы знать, что некоторым посетителям интересней посмотреть на места преступлений и кровавую выставку, чем слушать всю историю, поэтому они попросту игнорировали аудиозапись и слонялись из комнаты в комнату.
Он мог быть уверен, что его никто не увидит с верхних этажей только в одном случае: если он свалит с крыши после десяти часов - и чем раньше, тем лучше. Но спускаться слишком рано не хотелось; ему нужна была толпа, с которой можно смешаться.
Так что он дождался десяти минут одиннадцатого, прополз на животе к кондиционеру и увидел собаку.
У него отвисла челюсть.
Собака, размером с немецкую овчарку, лежала на боку в нескольких футах от угла крыши. Похоже, ее растерзали дикие звери. Голодные дикие звери, которые распотрошили ее, вырвали из ее тела огромные куски…
Где ее голова? Неужто съели?
Как, черт возьми, она попала на крышу?
Марка замутило, и он отполз от останков животного. Он не хотел подходить ближе ни на йоту, но собака лежала между ним и углом, откуда нужно было спуститься.
Мухи жужжали над трупом. Выглядел он свеженьким: кровь не успела потемнеть и свернуться.
Наверное, это произошло только что, - подумал Марк. - Незадолго до того, как я сюда залез. Если бы я оказался тут немного раньше…
Он покрылся гусиной кожей.
Крови на крыше почти не было.
Ее разорвали точно не здесь, - подумал Марк. - Наверное, убили и закинули сюда. Или сбросили сверху?
Он поймал себя на том, что повернулся к Дому Зверя, наклонившись назад, и провел взглядом от окон третьего этажа к крыше.
Не-а.
Медведь мог, наверное, такое сделать. Или дикий кот. Или человек. Очень сильный и больной на всю голову человек.
Внезапно перехотев прятаться на крыше, он стремглав понеся к краю и посмотрел вниз. Ничего, кроме лоскутка лужайки и задней части Дома Зверя.
Сейчас никого не видно.
Марк свесил ноги с крыши. Болтая ногами, он опустился на руках и спрыгнул. Оказалось выше, чем он рассчитывал.
Ноги с силой ударились оземь. Колени подогнулись, он оступился назад и приземлился на задницу.
Больно, но он не издал ни звука.
Осмотрелся, сидя на траве.
Никого.
Он поднялся на ноги и помассировал зад. Без определенной цели пошел к дальнему заднему углу Дома Зверя и достал из сумки наушники от «Волкмена». Подходя к дому, надел их. Провод, ни к чему не подсоединенный, исчезал за молнией ветровки.