Несмотря на свою честность и правдивость, он теперь полусознательно искал такого объяснения несчастья, при котором его ответственность была бы всего меньше. Если пожар произошел от неосторожности работавших в ангаре людей, он нес за это некоторую ответственность. Если было совершено преступление, его ответственность была велика: ангар и резервуар нефти должны были тщательно охраняться днем и ночью. «Хоть бы она поскорее обвалилась, эта проклятая башня!» — подумал он, возвращаясь за кордон.
— Все-таки это уж очень несчастное стечение обстоятельств: и поломка нашего аэроплана, и пожар, — говорил эссеист.
— Современная техническая мысль требует, чтобы в подобных местах был запасной источник энергии, — сказал профессор. — Между тем здесь на островке все держалось на нефтяном резервуаре! Это просто технический скандал. Островок теперь, значит, останется без освещения, без радио, без всего!
— Еще худший скандал то, что у резервуара не было ни часовых, ни сторожей, — сказал дипломат и посмотрел на директора с таким видом, с каким передал бы министру враждебной державы ноту о разрыве дипломатических отношений. — Я вижу тут явно выраженный случай предвоенного саботажа.
— Это, по меньшей мере, не доказано, — виноватым тоном сказал директор. — Наиболее вероятная гипотеза — удар молнии.
— Напротив, такая гипотеза представляется мне маловероятной, — возразил профессор. — Картина была бы другая. Но чем же все-таки объясняется, что здания в такое время никто не охранял?
— Именно тем и объясняется, что «такое время», — сказал Макс Норфольк. — Мы на этом островке уже довольно давно. В первые дни перед ангаром всегда были сторожа, А с тех пор как пошла речь о войне и атомном облаке, я их видел преимущественно в баре.
Были ли отворены окна подвального этажа, когда вы в последний раз проходили из поселка? — спросил дипломат. Старик немного подумал.
— Кажется, были. Но они бывали приотворены и раньше. Подумайте, летом, да еще этот запах, — сказал он. Профессор пожал плечами.
— Значит, достаточно было бросить туда зажженную щепку!
— Могла и просто залететь искра из мастерской, — заметил голландец, которому была очень неприятна мысль о преступлении.
— Я и говорю! С точки зрения современной технической мысли устройство контрольной башни, мастерских и нефтяного резервуара в одном месте это недопустимая нелепость!
— Господа, аэродром строил не я, — сказал директор и виноватым, и раздраженным тоном. — Я не профессор технологий, но я бывший летчик и могу вас уверить, что на очень многих старых аэродромах контрольная башня устраивается над ангаром, а в ангаре помещаются мастерские. Добавлю, что я два раза докладывал нашему правлению о необходимости серьезных технических изменений. Однако перестройка стоила бы больших денег, а этот аэродром не приносит и трех процентов на капитал...
— Вот, вот она, их хваленая система частной инициативы! — воскликнул эссеист.
— Скажите ваше мнение: допускаете ли вы возможность поджога?
— Было бы странно, если б заинтересованные правительства не произвели попытки уничтожить аэродромы противной стороны, — ответил за директора Макс Норфольк, пожимая плечами.
— А я уверен, что пожар вызван молнией! — сердито сказал директор. — Жители островка, все наперечет, это честные люди, никакой политикой не занимающиеся. Из них мы вербуем в штат прислуги. Приезжих вы знаете. Не вы же подожгли резервуар!
Среди разговаривавших опять внезапно выросла высокая сутуловатая фигур: человека с вытекшим глазом. Он подошел со стороны кордона. Никто ничего не сказал, но у всех шевельнулась одна и та же мысль.
— Вполне возможно, что это преступление агента иностранной державы! — с силой и с вызовом в голосе сказал дипломат.
Папа, уйдем отсюда, мы превратимся в трубочистов, — нервно сказала его дочь.
VIII
Когда башня наконец рухнула с потрясшим весь остров грохотом, директор аэродрома схватился за голову, постоял еще с минуту неподвижно, затем медленно направился в терминал. Он шел тяжелой походкой проигравшегося игрока. Раза два останавливался по дороге и оглядывался на горевшие развалины ангара.
В здании было темно. Только пламя пожара, багрово отсвечивавшееся в небе, слабо освещало длинную залу. «Да, да... Нет, я не знаю... Зажгите свечи... Надо зажечь свечи», — сказал он испуганно смотревшим на него людям. В буфете нашлись два пакета свечей, но подсвечников нигде не оказалось. Свечи воткнули в пустые бутылки и расставили в разных помещениях здания.