Обдумывая список, Адель то и дело мысленно возвращалась к разговору с Джеком.
«Восточный экспресс». Он по-прежнему курсировал между Лондоном и Венецией, она это знала. Культовое путешествие. Возможно, самый известный маршрут в мире. У Адели начал складываться план. Она обратилась к компьютеру, нашла требуемый веб-сайт, просмотрела информацию и быстро сняла трубку, пока не передумала.
— Алло? Да, я хотела бы заказать билет. На одного человека до Венеции, пожалуйста…
Ожидая, пока ее соединят с нужным сотрудником, Адель снова перевела взгляд на картину, висевшую над ее письменным столом. Джек был прав: она была лишь чуть старше Имоджен в тот день, когда купила ее. В тот день, когда все началось. Казалось, это было только вчера…
Глава вторая
В Бридж-Хаусе царила зловещая тишина. Тишина насмешливая и мучительная, заставлявшая Адель включать радиоприемник, граммофон, даже телевизор, хотя считалось, что включать его стоит лишь ради выпуска вечерних новостей. Но ничто не могло заполнить зияющую пустоту, образовавшуюся после отъезда двух маленьких, но шумных мальчишек, которые впервые уехали в подготовительную школу.
Ни глухих ударов футбольного мяча в стену дома. Ни топота ног вверх по лестнице. Ни звука спускаемой воды в туалете внизу — ну, нельзя сказать, что они всегда ее спускали. Ни пронзительных ликующих голосов, ни внезапного громкого рева из-за царапины или обиды. И смеха тоже не слышно.
Хуже всего, что этот день казался пустым и не вдохновлял ее. В течение семи лет близнецы были движущей силой жизни Адели. Нет, она ни в коем случае не квохтала над ними дни напролет, но они всегда были здесь. Даже когда мальчики посещали деревенскую школу, они приходили домой на ленч, поэтому у Адели всегда было маловато свободного времени. Ей никогда, ни на мгновение, не досаждало их присутствие, в отличие от стольких ее подруг, облегченно вздыхавших, когда их отпрыски покидали дом.
Имей Адель возможность поступить по-своему, мальчики так и ходили бы в деревенскую школу, а потом, в одиннадцать лет, перешли бы в среднюю — в Филбери, но в этом сражении ей никогда не одержать победы. Тони и Тим изначально были определены в ту же школу, что и их отец Уильям, по освященной временем традиции верхушки британского среднего класса.
Поэтому Адель знала, что этот день близится, она страшилась его, и теперь, когда он настал, действительность оказалась даже хуже, чем думалось. Адель не плакала целыми днями в кровати, но на сердце у нее было так же пусто, как в доме.
Вдобавок отъезд близнецов совпал и с уходом Уильяма. Сразу после свадьбы Расселлы купили Бридж-Хаус из-за примыкавшего к нему каретного сарая, который более десяти лет служил Уильяму приемной. Хотя Адель не участвовала напрямую в работе мужа, к роли жены врача она относилась серьезно, ежедневно имея дело с пациентами и беспокоясь об их состоянии.
Но теперь Уильям вместе с тремя другими терапевтами открыл современную новую практику в Филбери, в пяти милях от дома. Это было частью плана министерства здравоохранения по обеспечению большей доступности медицинской помощи. Мужа это вдохновляло — настоящая революция, — но приходилось принимать столько решений, значительно возросла ответственность. Потребовалось намного больше времени. Адель почти не видела Уильяма, а когда он возвращался домой, то работал с документами и составлял отчеты. Когда он вел прием в Бридж-Хаусе, то бывал занят с девяти утра до полудня, затем снова — с двух до четырех, не считая срочных вызовов и поездок на трудные роды.
И таким образом, Адель чувствовала себя одинокой, бесполезной и очень грустила. И, если быть честной, была самую малость обижена на мужа. Когда ей бывало особенно жалко себя, она винила его за то, что он услал мальчиков из дома, а затем покинул ее. Чем, по его мнению, она должна заполнять время?
Однако Адель нельзя было отнести к тому типу людей, которые таят злобу или чересчур огорчаются своим положением. По характеру она была созидателем, поэтому Уильям, вероятно, и предполагал, что она справится с ситуацией. А посему в двадцать минут десятого во вторник утром Адель уже сделала все, что требовалось. Сходила на Мэйн-стрит к мяснику за сегодняшним ужином и купила корзинку слив для пудинга — это заняло всего-то десять минут. По дому никакой работы не было, потому что у нее имелась миссис Моррис, ежедневная прислуга. В городской ратуше сегодня планировался утренний прием с кофе, но Адель с ужасом почувствовала, что может — это вполне вероятно — расплакаться, если кто-нибудь спросит, как дела у близнецов, и тем самым попадет в глупое положение. Накануне она мыла и укладывала свои темные кудри, и когда парикмахер поинтересовался здоровьем мальчиков, на глазах у Адели выступили слезы.