В центре площади возвышалась виселица. Несколько разъяренных мужчин в простых черных костюмах толкали молодого человека в одеянии священника к ступеням, ведущим к петле. У некоторых в руках были старинные кремневые ружья, где порох и пулю заряжают по отдельности. Стоило юноше остановиться, как его тут же подталкивали дулами.
Баффи посмотрела вниз. Девушка из сна сидела верхом на лошади; поперек седла наготове лежало ружье. На запястье подергивалась жилка. Она прикинула, сколько потребуется времени, чтобы перезарядить, и сколько человек она сможет застрелить, если те бросятся на нее.
Нужно признать — намерения отнюдь не праведные. Она вздохнула и выстрелила. В воздух.
_______________________________________________________________________
· 1 ярд равен примерно 91,4 см. — Прим. пер.
Послышались негодующие и испуганные вскрики, некоторые мужчины принялись поносить ее на чем свет стоит и трясти кулаками, однако ни один не сделал к ней и шага. Ее руки и патронташ слились в одно пятно — так молниеносно она перезаряжала ружье, а перезарядив, тут же направляла его на стоящего впереди человека.
— Простите меня, джентльмены, обычно я стараюсь не вмешиваться в дела правосудия.
Мужчина, в которого она целилась, был высок, тучен и явно уверен в своих силах и власти. Он презрительно взглянул на нее снизу вверх и улыбнулся, однако за этой вызывающей улыбкой прятался страх, хотя сложно было сказать, относился ли он к ее «я» из сна или вызван ситуацией в целом.
— Саманта Кэйн. Мне следовало бы догадаться. Ты опять опоздала.
— Меня задержали.
— Злые силы, не так ли? Саманта Кэйн пожала плечами.
— То, что является злом в ваших глазах, сэр, не обязательно является таковым в моих.
Она опустила ружье и слезла с лошади. Мужчины в толпе украдкой перешептывались. Саманте Кэйн было на это наплевать. Она знала, что ее считают необычной девушкой. В то время женщины ее возраста не ездили верхом, не путешествовали в одиночестве, не умели метко стрелять, и никогда, никогда их не боялась чернь. Таких женщин обвиняли в колдовстве, не признавая никаких смягчающих обстоятельств, и отправляли на виселицу.
Однако Саманту Кэйн не смели обвинить в колдовстве. Этому мешала ее репутация.
— Очень рада вас видеть, судья Дэнфорт, хотя мне бы хотелось, чтобы наша встреча произошла при более благоприятных обстоятельствах.
— Обстоятельства в наше трудное и опасное время никогда не бывают благоприятными, Саманта Кэйн. Как поживаете? — Взгляд его подобрел, страх исчез, и глаза словно потухли.
— Хорошо. А вы, мой друг? — Саманта Кэйн обращалась к судье Дэнфорту как к союзнику, хотя у нее по-прежнему были подозрения на его счет.
— Достаточно хорошо для того, чтобы нести груз моих печальных обязанностей. Этого беднягу только что признали виновным в отправлении колдовских обрядов и контактах с ведьмой. Приговор должен быть приведен в исполнение немедленно.
— Немедленно?
Дэнфорт пожал плечами и нахмурился.
— Обычно тем, кого обвиняют в сношениях с дьяволом, дают двадцать четыре часа, в надежде, что они признают свою ошибку, станут молить о прощении, и душа их будет спасена. Но этот бедняга, — усмехнулся судья, — был моим протеже. Я верил, что когда-нибудь он возглавит общину и сам будет спасать других. Поэтому мне очень грустно видеть, как низко он пал.
Саманта посмотрела «бедняге» в глаза. У него были золотистые, проникновенные глаза, и она поняла, что они ей понравились.
— Ваше имя, сэр, — потребовала Саманта. Он холодно поприветствовал ее:
— Преподобный Джон Гудмэн. А вы Саманта Кэйн, охотница за ведьмами?
— Помимо всего прочего.
Несмотря на истрепавшуюся в заключении одежду и, что гораздо важнее, утрату сана, Джона Гудмэна по-прежнему украшал белый воротник священнослужителя. Лицо в синяках, длинные рыжие волосы всклокочены. И все же он неплохо держится для человека, которого ждет петля.
— Эй, вы, — сказала Саманта, обращаясь к толпе, но в первую очередь к мужчине, который поливал китовым жиром дрова, — подождите пока.
— Почему это? — усмехнулся он, видимо, считая, что она ничем не отличается от ведьм.
Саманта ухватила его за жилет, притянула к себе и тихо прорычала:
— Потому что сегодняшняя ночь не слишком подходит для того, чтобы умереть. — Она оттолкнула его, затем осмотрелась вокруг. — Ваш «колдун» может с тем же успехом умереть и завтра ночью.
Судья Дэнфорт взял ее за руку и мягко потянул в сторону от Гудмэна и толпы.
— Вы что, защищаете этого человека? — спокойно поинтересовался он. — Этого служителя дьявола?