Бронеробот Сил самообороны выпустил свою противотанковую ракету, и она огненной кометой устремилась в грудь «Бегемоту».
Перед глазами Такумы вспыхнул и укрепился образ непробиваемого щита. Щита, который не мог существовать в природе. Но он возник: лямбда-драйвер сделал его реальностью, воплотив желание пилота в энергетические поля.
Не долетев, ракета разбилась, словно о невидимую стену. Кумулятивная боеголовка сработала, швырнув вперед клинок огня и текучего металла, но оказалась бессильной против защитного поля.
— Даже и не пытайтесь, — процедил с жестокой усмешкой Такума. Его указательный палец нажал спусковую кнопку, и четыре тридцатимиллиметровые пушки с вращающимися блоками стволов, смонтированные в голове «Бегемота» там, где должен был располагаться рот, извергли алые фонтаны пламени. Недаром разработчик этого бронеробота назвал их «Драконьим дыханием».
Поток огня и стали, вихрь беспощадного разрушения обрушился на причал, где сгрудились замешкавшиеся противники. Патрульные машины и фургончики полицейского спецназа буквально растерзало в клочья, в разные стороны полетели обломки, оторванные колеса, жарко вспыхнуло бензиновое пламя, превращающееся в жирный черный дым. Сквозь грохот и треск разрывов донеслись вопли и стоны, люди бежали и ползли прочь в поисках укрытия.
Чтобы смести целый отряд полиции, потребовался всего один огненный выдох чудовища.
Хотя на пирсе уже не осталось ни одной целой полицейской машины, бронероботы «96» модели Сил самообороны еще стояли на ногах.
В их движениях, повторявших жесты пилотов, сквозили неуверенность и страх. Бронероботы невольно попятились. Один из них, очевидно командир отряда, выпрямился и покрепче поставил ступоходы, демонстрируя готовность к бою, но двое подчиненных оказались далеко за его спиной.
Такума заставил свой бронеробот вытащить из-за спины громадный тати — длинный меч, в три раза превышающий габариты стандартных клинков БР. По форме эта полоса из титанового сплава и сверхтвердой керамики напоминала боккен — деревянный тренировочный меч.
Величественно воздев его к мрачным небесам, «Бегемот» шагнул и обрушил меч вперед.
Это выглядело очень просто, словно детская игра. Лезвие врезалось в мостовую, разбив командирский «96» на куски. Следующее движение рассекло второй бронеробот пополам боковым взмахом. Третий судорожно попятился, споткнулся и неловко уселся на землю, подняв оба манипулятора в воздух — его пилот полностью утратил волю к борьбе.
Но Такума не остановился, а запустил его в воздух пинком громадного ступохода, словно пустую банку из-под пива.
— Го-о-о!..
В голосе Такумы звучало пьянящее торжество. Он был неуязвим и всемогущ. Никто не остановит его. Никто не сможет спастись от его гнева.
Сомнения исчезли, растворились, словно сахар в кипятке. Он превратился в неоспоримого властелина, попирающего этот мир железной пятой.
Проводив глазами пролетевший по воздуху оторванный манипулятор, Соске уверенно заключил, что японские бронероботы пали жертвами «Бегемота». За спиной бухало и тарахтело, полыхало пламя, подкрашивая тучи багровыми отсветами. Кто-то кричал и жалобно стонал.
«Почему же они не отступили и не убежали»? — спрашивала себя Тесса, оглядываясь. Она чувствовала себя отчасти виноватой в этой вакханалии разрушения. Если бы только она приказала убить Такуму, когда была возможность — ничего этого бы не произошло. Скорее всего, результатом стала бы гибель майора Калинина, но тогда враги не смогли бы активировать «Бегемот», это невероятное чудовище.
Стоило ли теперь терзаться этими несбывшимися «если»? Но Тесса снова и снова задавалась вопросом: хватило бы у нее решимости сделать это, знай она заранее, что может случиться? Судьба поставила ее перед кошмарным выбором — расстрелять пленника или отдать на растерзание целый город, полный мирных, ни о чем не подозревающих людей.
«Нет, я все равно не сумела бы», — уныло заключила Тесса. Ее терзал стыд. Эта ночь с беспощадной очевидностью обнажила ее лицемерие, ничтожность и бесполезность. Особенно по сравнению с Соске. Особенно по сравнению с Канаме. Она с ужасом вспомнила, как всего сутки назад считала себя практически всемогущей и совершенно непогрешимой. И вот теперь — лишь беспомощность и некомпетентность!
Соске решительно прервал ее самокопания.
— Командир, где подкрепления?