— Назад!
— Нет риса, — взмолился чернобородый.
Гулкий многоствольный треск винтовок оглушил кишлак. Он звучал в нескольких местах, но громче и напористее всего на юге, там, где дорога выходила к горам. Загрохали копыта коней.
— Рис! Быстро, а не то я прошью твою упрямую башку, — заорал Прудников и вбежал по ступенькам на террасу.
Чернобородый поднял руки:
— Сейчас... Сейчас...
Стрельба участилась. Шел бой. Шел на окраине. Видимо, ребята сдерживали напирающих басмачей. Василий не знал, что Карагандян захватил уже на выходе из селения шайку. Пока шла переписка и переговоры, бандиты решили тайком уйти. Человек двадцать направились тихим переулком в степь и здесь наткнулись на милицейский заслон. Началась перестрелка. Бандиты спешились. Повели огонь из-за укрытия.
Прудников хоть и не знал, что произошло, но догадался — банда уходит. Надо было в какие-нибудь минуты решить дело с хозяином.
Чернобородый торопливо спустился с террасы и выглянул на улицу.
Опять вдоль переулка засвистели пули. Басмачи, не разобрав, кто вышел, начали обстрел.
— Стой! Не стреляй! — заорал испуганно хозяин. — Идет Ниязбаш...
Огонь стих мгновенно. Хозяин, не доверяя все же своим, прыгающей походкой шел около дувала, натужно сопел и охал. Прудников шагал сзади, почти касаясь рукой спины Ниязбаша. Он не сомневался, что чернобородый ведет его к месту стоянки каравана, но в то же время досадовал на неудачу — покинул двор, где остался с бойцом Плахин. Мало ли что может случиться. Дом ненадежен, кто-то притаился в комнатах. Уж русский наверняка ждет, когда стихнут шаги, чтобы наброситься на раненого Плахина. И один ли русский? Могли притаиться человек десять, а то и больше.
— Вернитесь, — шепнул Василий двум ребятам. — Вернитесь и охраняйте двор.
Чернобородый почти бежал. Вприпрыжку, держась стены. Василий едва поспевал за ним. Неожиданно хозяин остановился, повернул голову:
— Не боишься, начальник?
— Иди!
— Все же поостерегись, начальник...
Прудников почуял в голосе чернобородого угрозу. Ни с того, ни с сего хозяин обрел смелость. Возможно, они шли сейчас рядом с засадой или приближались к месту расположения банды. Однако отступать было поздно. Да и нужно ли?
Распахнулась калитка, и чернобородый метнулся в нее. По инерции ввалились во двор Прудников и сопровождавший его боец. Моментально створки захлопнулись.
— Руки вверх!
Команда прозвучала справа. Прудников не оглянулся. Не было надобности — впереди тоже крикнули и наставили на вошедших маузеры и винтовки. Человек шесть басмачей злобно и выжидающе смотрели, как красный командир взводит курок нагана.
Смотрели, но не стреляли.
Тут нужна была выдержка.
— Где рис? — как мог спокойнее спросил Василий.
Он делал вид, что не замечает маузеров, не замечает джигитов. Главное, не придает значения присутствию здесь элликбаши[18]. Тот стоял посреди двора и, широко расставив ноги, постукивал черенком камчи о голенище сапога.
— Где рис? — повторил Прудников.
Элликбаши, морщась от назойливого и тревожного треска винтовок, что доносились с окраины кишлака, произнес:
— Джигиты, сопровождающие караван, должны уйти свободно. Так сказано в бумажке.
Василий кивнул:
— Слово наше закон. — Опять пришлось доставать часы Плахина, щелкать крышкой и всматриваться в стрелки. — Но обещанное время истекло. Вместо двадцати минут прошло добрых полчаса. Сдавайтесь!
— Кяфир[19]! — зарычал элликбаши. — Ты сдохнешь здесь. — Он взмахнул плетью, изображая неистовую злобу.
— Веди караван к чайхане, — приказал Василий.
Какую-то долю секунды элликбаши раздумывал, боролся внутри с гневом и отчаянием, и вдруг кинулся на Прудникова.
Неведомо откуда в левой руке у него оказался нож. Всего три или четыре шага отделяли элликбаши от Василия, и на третьем шаге басмач упал, сбитый выстрелом из нагана. Дважды нажал собачку Прудников и оба раза угодил в живот. Элликбаши сжался и как-то через плечо, набок, рухнул на землю, прижимая обе руки к поясному платку.
— Ведите караван, — прерывающимся от волнения голосом, обращаясь уже к джигитам, произнес Василий.
Басмачи, все шестеро, кинулись в калитку, сбились в узком проходе, отталкивая друг друга, наконец протискались наружу и побежали. Куда, Прудников не знал. Полагал, что к каравану.
Чернобородый нагнулся над элликбаши, тронул его. Покачал головой.
— Рахманкул все равно убил бы его. Без каравана к беку возвращаться нельзя...
18
Элликбаши — у басмачей командир отряда численностью в пятьдесят человек. —