Затем эти пятна, увеличившиеся в размерах, но потускневшие, повернули куда–то налево в ту самую минуту, как самолет, круто накренясь направо, полетел против часовой стрелки на север. Поняв намерения пилота, я стиснул кулаки, не в силах ничем помочь.
— Антенна! — крикнул я. — Поезжай вдоль антенны. — Я наклонился и подтолкнул нарты в ту самую секунду, когда Джекстроу прикрикнул на вожака упряжки. Подойдя вплотную ко мне, Джосс спросил:
— В чем дело? Почему мы…
— Он приземляется. Я уверен. К северу от нас.
— К северу? — Несмотря на снежную маску, в голосе его прозвучал ужас. — Он же погибнет. И всех пассажиров погубит. Там торосы…
— Знаю. — Поверхность ледника в северо–восточном направлении была неровной, изрезанной. Под воздействием неведомых сил она покрылась множеством торосов высотой десять–двадцать футов. Такой участок был единственным на расстоянии ста миль. — Пилот все–таки решил садиться. На брюхо, с убранным шасси. Вот почему он изменил направление движения. Он намерен приземляться против ветра, чтобы максимально уменьшить скорость посадки.
— Мог бы приземлиться и южнее. Ведь там поверхность ровная как бильярдный стол. — В голосе Джосса слышались нотки отчаяния.
— Мог, но не захотел, — прокричал я на ухо радисту. — Его на мякине не проведешь. Соображает, что, если посадит машину с подветренной стороны от нашего лагеря, даже в сотне ярдов, в такую погоду у него не останется практически никаких шансов обнаружить наши огни, наше жилье. Ему приходится садиться против ветра. У него нет иного выбора.
Мы долгое время молчали, с трудом преодолевая сопротивление ветра, полного колючих ледяных игл. Джосс снова придвинулся ко мне.
— Может, он успеет заметить торосы. Может, сумеет…
— Ничего он не успеет, — грубо оборвал я товарища. — Видимость у него не более сотни ярдов.
Покрытая инеем и ставшая раз в пятьдесят толще обыкновенного радиоантенна, протянувшаяся на двести пятьдесят футов к северу, сильно провисла и теперь раскачивалась, словно маятник, на столбах высотой четырнадцать футов, установленных попарно. Мы двигались вдоль антенны почти на ощупь. Немного не дойдя до крайней пары столбов, мы услышали, как прежде приглушенный ветром гул моторов вдруг превратился в оглушительный рев. Едва успев предупредить своих спутников, я ничком упал на наст. Огромный силуэт авиалайнера, мне показалось, пронесся у нас над самой головой, хотя впоследствии выяснилось, что мачты, на которых была укреплена антенна, остались целы.
Не соображая, что делаю, я тут же вскочил на ноги, чтобы определить, куда умчался самолет, но в то же мгновение полетел вверх тормашками по насту. Подхваченный мощным вихрем четырех воздушных винтов, я очутился футах в двадцати от места, на котором только что находился. Весь в ушибах, бранясь на чем свет стоит, я снова вскочил на ноги и, не успев прийти в себя, двинулся в ту сторону, откуда доносился встревоженный и перепуганный лай собак. Внезапно рев моторов стих: самолет садился.
Всем телом я ощутил мощный толчок и понял, что посадка оказалась неудачной. Похоже, что пилот переоценил высоту. От такого удара может сжать в гармошку фюзеляж и от машины останутся одни обломки.
Но случилось иное. Я снова прижался к поверхности ледника и не то услышал, не то почувствовал вибрацию и какое–то шипение. Оно продолжалось шесть–восемь секунд. Видно, это изувеченный фюзеляж бороздил ледяную поверхность. Затем до меня донесся другой, еще более громкий звук, заглушивший свист ветра. Это был скрежет деформирующегося металла. Потом наступила тишина — глубокая и зловещая, которую не в силах был нарушить вой пурги.
Я с трудом встал на ноги. И тотчас заметил, что потерял снежную маску.
Очевидно, ее сорвало с меня, когда я летел кубарем, подхваченный воздушной струей. Вытащив фонарь из–под парки — я держал его там, чтобы не разрядить батарейку, — я посветил кругом. Однако маску не обнаружил: ветром ее могло унести и за сотню футов. Худо дело, но ничего не попишешь. Не хотелось думать о том, во что превратится моя физиономия, когда я вернусь в нашу берлогу.
Джосс и Джекстроу все еще пытались утихомирить собак.
— С вами все в порядке, сэр? — спросил Джосс, когда я подошел к ним, и тут же воскликнул:
— Господи, да вы без маски!
— Я знаю. Пустяки. — Но это были не пустяки: при каждом вдохе я чувствовал жжение в горле и легких. — Ты заметил, где сел самолет?
— Приблизительно. Пожалуй, к востоку от нас.