Подавленный вздох сорвался с ее губ, Эбигейл придвинула свой напиток ближе и сделала глоток, спрашивая себя: «Какого черта она здесь делает?». Это ведь казалось хорошей идеей, когда Джет написал и сказал, что его время на флоте закончилось, и он принимает предложение о работе в Сан-Антонио, и она должна приехать навестить его. За последние три года, с тех пор как он окончил колледж и поступил на флот, они написали друг другу много писем, но, похоже, так и не смогли встретиться лицом к лицу. Их расписание просто никогда не позволяло этого. Выбор Эбигейл медицинской школы на другом конце страны поначалу мешал им. Она могла бы увидеть его, когда он был дома в отпуске после окончания учебы в школе. Эбигейл вернулась, чтобы ухаживать за матерью, но та к тому времени оставила свой родной дом в их маленьком городке и переехала в Остин, чтобы быть ближе к больнице, где получала химиотерапию. Отпуск Джета был слишком коротким, чтобы он мог навестить своих родных и ее в Остине одновременно. Да и не то чтобы в крошечной однокомнатной квартирке, где жила ее мать после переезда, нашлось бы для него место. Эбигейл уже занимала диван, и Джету пришлось бы спать на полу.
Подняв глаза, она увидела свое отражение в зеркале за стойкой бара и поморщилась. По правде говоря, Джет навестил бы ее в любом случае. Ему бы даже спальный мешок на полу не помешал. Это она придумала оправдания, почему он не должен этого делать. Она не хотела видеть его, или, точнее, не хотела, чтобы он увидел ее и то, как сильно она изменилась. Единственная причина, по которой Эбигейл встретилась с ним сейчас, была ... что ж, ей больше некуда идти. Ее мать, единственная семья, которая у нее была, умерла и похоронена, и с тех пор Эбигейл провела последний месяц, обустраивая свои дела. Это означало оплату медицинских счетов, которые съели всю страховку ее матери, плюс большую часть фонда на оплату учебы, который мать кропотливо создавала для нее за годы до того, как заболела.
Эбигейл осталась с квартирой, полной сувениров и мебели, и небольшой суммой денег. Она собиралась провести эту неделю так, чтобы выяснить, что, черт возьми, делать с остальной частью ее жизни.
О том, чтобы окончить медицинскую школу, не могло быть и речи. На это нужны деньги. Но она понятия не имела, какую работу может получить выпускник медицинского колледжа. Или где она будет жить. Ее жизнь в тот момент была полнейшим беспорядком.
– Итак, – сказал Джет, когда официантка удалилась, чтобы заняться другими посетителями.
Эбигейл оторвала взгляд от своего непривлекательного отражения и осторожно посмотрела на лучшего друга.
– Насколько все плохо? – серьезно спросил он.
Она сжала губы и, пожав плечами, вернулась к своему бокалу. – Я выживу.
– В последнем письме тебя беспокоили медицинские расходы. Страховка твоей мамы покрывала их? – спросил он.
– В основном, – пробормотала она.
– А остальное? – спросил он. – Сколько ты еще должна?
– Ничего, – заверила она его, выпрямляясь. По крайней мере, хоть что-то. Она не тонула в море долгов.
– Хм, – пробормотал Джет, и она посмотрела в его сторону, чтобы увидеть, что его глаза сузились. Она не удивилась, когда он спросил: – Как?
Эбигейл нахмурилась и отвела взгляд, но через мгновение призналась: – Мой фонд.
– Черт возьми, Abs, – пробормотал Джет. – Твоя мать разозлилась бы, узнав, что деньги, которые она столько лет откладывала, были потрачены не на учебу.
– Да, хорошо, что она не дожила до этого, а? – неловко пошутила она и не очень удивилась, когда Джет не засмеялся. На самом деле это была не шутка, и, по правде говоря, она отдала бы все, чтобы вернуть мать, будет она злиться или нет. Она отдала бы все, что у нее есть, включая тело и душу. Боже, она так скучала по этой женщине. Это просто несправедливо.
– Сколько осталось? – мрачно спросил Джет, прервав ее размышления, прежде чем она успела разрыдаться.
Эбигейл поколебалась, затем полезла в карман и вытащила пачку банкнот. Денег было немного. Она знала. Она пересчитала их несколько раз, надеясь, что они каким-то образом удвоятся, как рогатые кролики, если оставить их одних в кармане.
– И это все? – с тревогой спросил Джет, сгребая банкноты и быстро пересчитывая их.
– Эй, по крайней мере, я не по уши в долгах и не должна расплачиваться с бесполезными ублюдками, которые убили мою мать, – заметила она с притворным добродушием.
Когда он посмотрел на нее, Эбигейл пожала плечами и горько добавила: – В конце концов, ее убил не рак, а эта дурацкая дорогостоящая химиотерапия. Каждый раз, когда она ее получала, плевра вокруг легких наполнялась жидкостью, сдавливая легкие. В конце концов, она задохнулась после химиотерапии.
– Ах, милая, – Джет обнял ее так крепко, что чуть не стащил со стула к себе на колени. – Мне очень жаль.
Эбигейл боролась со своими эмоциями, борясь со слезами, которые хотели вырваться наружу. Как только ей показалось, что она контролирует их, она откинулась назад и иронично улыбнулась. – Я же сказала, по крайней мере, у меня нет долгов.
– Да, это так, – пробормотал он, но его голос звучал не счастливее, чем ее. Они замолчали на мгновение, каждый из них взял свои напитки и потягивал их. Через мгновение Джет поставил пиво обратно на стойку и спросил: – Продай мамину квартиру и…
– Мама не покупала квартиру. Она сняла ее после того, как продала дом, – перебила Эбигейл, – она использовала деньги от продажи дома, чтобы оплатить расходы. Это единственная причина, по которой я сейчас свободна от долгов.
Джет пробормотал проклятие, которое, должно быть, выучил на флоте. Насколько она помнила, он никогда не ругался так грубо. Его мать вымыла бы ему рот с мылом. Как и ее мать. Мардж Форсайт всегда смотрела на Джета как на сына, которого у нее никогда не было.
Эбигейл посмотрела, как он поднес пиво ко рту и выпил порядочное количество. Затем он осторожно поставил его обратно на стойку и спросил: – Хорошо, так что ты собираешься делать с ее квартирой и всеми ее вещами?
– Я уже позаботились об этом, – заверила она его. – Я все упаковала и отправила в хранилище. И я заплатила арендную плату за склад на следующие шесть месяцев вперед.
– Это было умно? – с беспокойством спросил он. – Ты могла бы платить ежемесячно и использовать деньги сама.
– Это не так уж и много. Я бы не покрыла даже месячную арендную плату за квартиру, – заверила она его, а затем пожала плечами и добавила: – Кроме того, я не хотела рисковать и потерять все, если пропущу платеж. Я надеюсь, что к тому времени, как пройдет шесть месяцев, я смогу позволить себе дополнительные расходы. Или что у меня будет место, куда я смогу перевезти ее вещи.
– Хорошо, – тихо сказал он и сделал еще глоток. На этот раз, поставив кружку, он объявил: – Ну, ты можешь остаться со мной, пока не встанешь на ноги.
Эбигейл замерла. Это было такое щедрое предложение, и такое милое, но она не собиралась использовать своего друга. «Я приеду на неделю, а потом уеду, независимо от того, что буду делать дальше», – решила она. Но прежде чем Эбигейл успела сказать это, Джет добавил: – Мы должны придумать, как тебе вернуться в школу. Ты должна закончить учебу и стать врачом.
Эбигейл нахмурилась и призналась: – Я больше не уверена, что хочу быть врачом.
– Что? – закричал он. – Ты хотела стать врачом еще в начальной школе. Ты говорила об этом без остановки.
– Да, но это было до того, как я поняла, что врачи бесполезны, – сердито сказала она.
– Abs … – печально сказал Джет.
– Это правда, – отрезала она. – Они ни черта не могли сделать для мамы. Они даже не могли предотвратить ее страдания. Может быть, их дурацкие наркотики и немного сняли напряжение, но она все еще была в агонии.
– Но это не значит, что ты не можешь помогать людям как врач, – возразил он. – Только не занимайся онкологией или как там это называется. – Когда она просто нахмурилась, глядя на свой коктейль, он добавил: – Abs, у тебя остался только один год до окончания медицинской школы…
– Два, – поправила она. – Я бросила учебу на третьем курсе. Мне снова придется работать целый год ... если меня вообще допустят. Так что это будет два года медицинской школы.