– Довольно часто. Мне нравятся его атмосфера и вид из окон. Когда ветер начинает приносить первые зимние дожди с моря, крыши домов и мостовая вокруг становятся черными и блестящими, как тюлени.
– Хм. – Джериду понравилось ее описание. Женщина, очевидно, любила город, но ему надо, чтобы она ответила на вопросы. – В котором часу это было?
– Часов в семь, может быть, даже в восемь. Я всегда беру туда книгу, и время пролетает незаметно.
– Значит, вы находились в трактире после семи часов.
– Да, и сначала я сидела одна, но немного погодя кто-то спросил, свободно ли место за моим столом.
– Это был Деламонд Гхуда? – подсказал Джерид.
Туя вздохнула:
– Несмотря на мой шрам, он счел меня привлекательной. Что я могу сказать? Мужчины часто видят во мне что-то особенное.
– А это не так?
Он тут же заметил перемену в ее настроении. И усомнился в том, что она сулит что-то хорошее ему самому, Джериду.
– Простите. Что было потом?
– Он сел напротив, я тоже нашла его привлекательным. Мы поговорили о литературе, он несколько раз заказал нам обоим вина. В общем, он оказался очень мил. Мне было одиноко. Он был умен. Вы ведь человек светский и знаете, как это бывает.
– Разумеется.
«Хотя какое там „разумеется“, – напомнил он себе. – Я уже лет сто ничего такого не делал». Джерид опустился на другой стул, попутно заметив, что Трист записывает.
– Потом вы пришли сюда?
– Да.
– В котором часу? – спросил Трист.
– Около десяти.
– Быстро он вас обработал, – заметил Джерид.
Смех Туи оказался на удивление сердечным.
– Я была одна, а он был забавным. Мы поднялись прямо сюда.
– По пути сюда вы ничего или никого странного не заметили?
– Нет. Совсем ничего. Ничего такого, что обратило бы на себя мое внимание.
– Хорошо, что потом?
– Мы пришли сюда и… ну, вы понимаете.
– Вступили в сексуальные отношения?
– Да, следователь, хотя я предпочитаю называть это «занялись любовью».
– Немного поспешно для любви, не находите? – Он вдруг почувствовал себя слегка задетым.
Туя мяла подол сорочки.
– Когда он от вас ушел? – продолжал Джерид.
– Он пробыл у меня до утра. Ушел рано, я еще спала.
– И вы опять не видели и не слышали ничего такого, что показалось бы вам неуместным?
– Все было как всегда по ночам. Под окнами орали пьяные. По мостовой цокали копытами лошади.
Она улыбнулась со странным выражением – как будто нехотя. Джерид встал, посмотрел на Триста. Молодой помощник тоже поднялся, отодвинул стул.
– Что ж, для начала хватит и этого, – произнес Джерид. – Нам нужно опросить еще нескольких человек. – Вообще-то, никаких определенных планов у него пока не было, просто ему хотелось намекнуть на то, что они с ней еще не закончили, – пусть попотеет.
– Уже уходите? – удивилась Туя. – Разве вы не меня подозреваете?
– Если нам понадобится задать вам еще несколько вопросов, полагаю, мы сможем найти вас здесь? – Джерид еще раз обвел взглядом антиквариат в комнате.
– Конечно, только не пугайтесь, если придется постучать и подождать. – Она подмигнула Тристу.
Парень до того смутился, что Джериду даже смешно стало, но он сдержался.
– И что вы об этом думаете? – спросил Трист, пока они спускались по винтовой лестнице. Голые каменные стены отражали его голос.
– Пока рано судить. У советника было много врагов.
– Может, о его интрижке узнала жена?
– В ту же ночь? Вряд ли. Да и какая там интрижка? Одинокая женщина, богатый влиятельный человек. Я много раз видел подобное.
– Надеюсь, мое свидание с Гейл пройдет удачнее.
Джерид посмотрел на помощника:
– Это ты про какую Гейл, нашу администраторшу, что ли?
– Про нее, конечно.
– А-а, слишком мягкокожая, – проворчал Джерид, распахивая дверь. – Нашел бы ты себе кого-нибудь покрепче. Вроде девушки-румеля. Они так быстро не изнашиваются.
– А вы себе когда новую заведете, вы же теперь свободны?
Джерид прищурился, выходя на яркий солнечный свет, пока Трист закрывал за ним дверь. В его мыслях была одна Мариса: слишком мало времени прошло с тех пор, как они расстались. И слишком многое ему предстояло узнать снова.
– Стар я уже для таких штук, – ответил Джерид.
– Для этого нельзя быть слишком старым.
– Да мне и раньше все это с трудом давалось. – И тут же вспомнил, как много хорошего сделала для него Мариса и каким несовершенным он чувствовал себя без нее.
И он зашагал по улице, возвращаясь мыслями к проститутке и убитому политику.
Глава седьмая
Бринд и Эйр терпеливо ждали в коридоре возле Атриума – палаты, где обсуждалась вся политика не только города, но и всей империи. Совет заседал уже несколько часов. Именно тогда Бринд особенно ясно понял, что всю свою жизнь на службе у империи только и делает, что уезжает, приезжает и ждет.