Дамблдор выслушал ее улыбаясь и попросил после уроков зайти к нему в кабинет. Тут до Минни дошло, что она, наверное, вела себя слишком дерзко. Теперь он назначит ей отработку. Тоже ума палата — поссориться с собственным деканом... Но когда она явилась в назначенное время, Дамблдор, вместо того чтобы отругать, напоил ее чаем с вареньем, долго объяснял особенности закрепления заклятий (Минни не поняла и трети, что неудивительно — это был материал седьмого курса), а на прощание подарил книгу "Загадки трансфигурации: популярное пособие для школьников". Книга ей понравилась, и Минерва не раз ее перечитывала, а много позже, уже начав преподавать, показывала ученикам опыты оттуда.
Из однокурсников она лучше ладила с мальчишками, особенно с Аластором Моуди и Джорджем МакГонагаллом — они были почти что ее земляки, из Глазго. А вот с девочками не сложилось. Минерва не нравилась сверстницам — все они были из Англии, кто из Девоншира, а кто даже из Лондона, и их смешили ее шотландский акцент, ее бедная одежда, кофты домашней вязки, грубые шерстяные чулки и дешевые ботинки. Минни и сама стала над этим задумываться. Когда она жила на острове, то не чувствовала своей нищеты — ведь так жили все, и в этом не было ничего особенного. Но в школе ей начало казаться, что она не такая — неправильная, не обаятельная, не красивая...
Вернувшись домой на летние каникулы, она рассказала об этом деду. Хотела, наверное, чтобы ее пожалели, но в то же время говорила с подспудным вызовом — почему у них все не так, почему они не могут жить, как нормальные люди, почему у них нет денег на красивые платья, серьги и ленты для волос, как у ее однокурсниц? Дед слушал ее внимательно и, казалось, сочувственно, так что Минерва увлеклась и не заметила вовремя угрозы, когда он спросил, чуть нахмурившись:
— А с чего тебе вообще пришло в голову сравнивать себя с другими девочками?
— Они красивее. Они хорошо одеваются, они нравятся мальчикам. Они лучше...
Дед посмотрел на нее задумчиво, а потом вдруг сказал:
— Знаешь что... Ступай-ка и принеси ремень.
Минерва этого совершенно не ожидала. Испугалась и возмутилась — за что?! — но ослушаться не посмела. Ей и раньше иной раз доставалось, но легонько, символически — дед ее баловал и все прощал. Но в этот раз влетело всерьез, так, что она потом до вечера не могла даже подумать о том, чтобы сесть на стул.
От гордости и обиды она не позволила себе заплакать, а терпела молча, закусив губу и изо всех сил сдерживая слезы. Когда наказание закончилось, дед погладил ее по голове.
— Умница, держалась молодцом... А теперь послушай меня. Никогда больше не смей сравнивать себя с кем-то. Ты — внучка королей. Все эти девчонки тебе в подметки не годятся. Ты лучшая, всегда будешь лучшей, и плевать, кто что о тебе думает. Ты должна делать то, что считаешь нужным, и держать голову высоко, даже если у тебя не будет куска хлеба, даже если весь мир будет против! Поняла?
— Да, — кивнула она.
— Ну, вот и хорошо, — он улыбнулся и поцеловал ее в лоб.
Нельзя сказать, что Минни сразу усвоила урок; но чем старше она становилась, тем больше понимала, что дед был прав. А тогда, в младших классах, она очень старалась и вправду быть лучшей — не для других, а для самой себя. Когда никто не слышал, тренировалась правильно произносить слова и к третьему курсу полностью избавилась от шотландского акцента, научившись говорить на идеальном английском; бесконечно отрабатывала заклятия, которые не удавались; училась так, словно собралась пройти школьную программу за один год; заставляла себя смотреть в глаза тем, кому не нравилась, причем так жестко, что число желающих обсуждать ее за спиной резко поубавилось. На каникулах дома она бралась за самую трудную работу, а чтобы отдохнуть, лазала по скалам или плавала до изнеможения, пока мышцы не начинали наливаться свинцовой тяжестью. Не позволяла себе остановиться, расклеиться, проявить слабость...