Боже, помоги мне!
Где-то рядом он услышал голос матери и пополз сквозь дым на ее крик.
– Я здесь! Сюда! – крикнул он и закашлялся.
Тогда к нему бросился отец и рывком поставил его на ноги. Мать подхватила под локти. Вместе они потащили его к Змеиной тропе, как можно дальше от места разрушения.
Томми оглянулся. Трещина зияла еще шире, рассекая вершину горы. Вниз с грохотом падали обломки скалы и скатывались в пустыню. К голубому небу устремился столб черного дыма, как будто унося с собой к солнцу все ужасы, которые когда-то таились среди этих камней.
Томми вместе с родителями осторожно подошел к краю обрыва.
Землетрясение закончилось столь же внезапно, как и началось.
Его родители застыли на месте, боясь пошевелиться, как будто опасаясь, что любое движение способно вновь спровоцировать толчки. Отец обнял за плечи жену и сына. С вершины донеслись крики раненых.
– Томми. – В голосе матери звучал ужас. – Ты ранен.
– Ерунда, я всего лишь поцарапал ладони, – ответил Томми.
Отец убрал руки с плеч жены и сына. Сам он потерял шляпу и поцарапал щеку. Его обычный баритон был готов сорваться на визгливый фальцет.
– Как вы думаете, это были террористы?
– Я не слышала никакого взрыва, – ответила мать, поглаживая Томми по голове, как маленького ребенка.
На этот раз он не имел ничего против.
Облако черно-красного дыма неслось на них, как будто хотело столкнуть их с обрыва.
Отец, как будто поняв, чем это может для них кончиться, указал на тропу.
– Пойдемте. Вдруг оно ядовитое.
– Я вдохнул немного, – успокоил его Томми, вставая. – Ничего страшного.
Из облака, схватившись рукой за горло, выбежала какая-то женщина. Она бежала вслепую, ее веки распухли и кровоточили. Сделав еще несколько шагов, она упала и больше не пошевелилась.
– Пойдемте! – крикнул отец, толкая Томми впереди себя. – Быстрее!
Все трое бросились вниз по тропе. Увы, убежать от дыма им не удалось. Тот настигал их с каждым мгновением. Еще миг – и облако накрыло их. Мать закашлялась – это был неестественный, влажный, надрывный звук. Томми протянул к ней руки, не зная, что ему делать.
Родители остановились и рухнули на колени.
Все было кончено.
– Томми, – еле слышно прошептал отец. – Беги!
Но Томми опустился на колени рядом с ними.
Если мне все равно умирать, то уж лучше так. Вместе с родителями.
Ему тотчас стало легко и спокойно на душе.
– Все в порядке, пап.
Он пожал сначала руку матери. Затем отцовскую руку. И когда ему казалось, что он уже никогда не расплачется, из глаз его брызнули слезы.
– Я люблю вас обоих.
И тогда родители посмотрели ему в глаза. Несмотря на весь ужас их положения, он действительно их любил.
Томми крепко обнял обоих и не отпустил рук даже тогда, как их тела обмякли, как будто сдались силе тяжести, а не одной только смерти. Когда же у него больше не было сил обнимать их, он опустился на колени рядом с их телами и стал ждать, когда смерть примет в свои объятия и его самого.
Но минуты шли, а он все еще был жив.
Томми вытер о рукав мокрое от слез лицо и, шатаясь, поднялся на ноги. Он старался не смотреть на тела родителей, на их обожженные веки, на окровавленные лица. Как будто если он не посмотрит на них, то окажется, что они вовсе не умерли. Кто знает, вдруг это всего лишь сон?
Он медленно повернулся, лишь бы не смотреть в их сторону. Ветер уже успел разогнать ядовитый дым. Земля вокруг была усеяна телами. Насколько он мог судить, все эти люди были мертвы.
Значит, это не сон.
– Тогда почему же я жив? – удивился Томми. – Ведь это я должен был умереть, а не мать и отец.
Он вновь посмотрел на бездыханные тела родителей. Его горе было столь глубоким, что не оставляло места слезам. Он переживал их смерть гораздо сильнее, чем свою собственную.
Нет, здесь все не так. Это он был больным, это он должен был умереть. Он уже давно готовился к смерти, зная, что ему никуда от нее не деться. Это его родители должны были сохранить память о нем, навечно застывшем в возрасте четырнадцати лет на тысяче фотографий. Скорбь полагалась им, а не ему.
Он с рыданиями рухнул на колени и воздел руки к солнцу, одновременно умоляя и проклиная Бога.
Но, видимо, Бог еще с ним не покончил.
Томми продолжал тянуть руки вверх. Один рукав соскользнул, обнажая худое запястье, бледное и чистое.
Он опустил руки, широко открытыми глазами глядя на белую кожу.
Меланома исчезла.
Джеймс Роллинс
Ключ Судного дня
Хранилище Судного дня