Не оружие же туда бросили? Да и не похоже…
Я покосилась на Раинера, проверяя, спит ли он, — и наткнулась на внимательный взгляд. Вздрогнула, будто он поймал меня на чем-то непристойном, и поспешила сообщить:
- Твоя одежда. Я отнесу…
Раинер досадливо мотнул головой и тут же позеленел. Кокон заклинаний вокруг его головы сердито замерцал, выравниваясь. Поскольку озвучить Раинер ничего не мог, пришлось отыскать его блокнот — а он молча раскрыл его на середине и вернул мне.
Сначала я даже не поняла, что он показывает и зачем. Записи были старые, еще полностью на тангаррском, и какие-то суматошные. Буквы неровно плясали под густыми зачеркиваниями, выбивались из ряда, где-то едва заметные, а где-то — пропечатавшиеся на много страниц вперед — будто писали в панике, непослушной рукой.
Потом я сообразила и недоверчиво подняла взгляд, еще не разобрав ни слова.
Это была та самая страница, которую от меня спрятали, когда хелльский стрелок едва не отправил меня на тот свет. Из-за сложностей с реабилитацией мне нельзя было нервничать, и Раинера тогда сразу выставили за дверь, а блокнот убрали куда подальше. А потом напарник сам держал его подальше от меня, пока я не потеряла интерес.
- Серьезно?
Раинер упрямо сжал губы, и я послушно уткнулась в записи.
…Это из-за меня
Я думал, что потерял
Клянусь, я в самом деле собирался
Ты нужна мне…
Их было чудовищно много — оборванных фраз, исправлений, недописанных слов, будто он сам не знал, что хотел написать. С каждой строчкой нажим становился все сильнее, пока в самом низу не оказалось короткое: «Я люблю тебя, чертова ты ведьма, не вздумай умереть!», — пропечатавшееся почти до самого конца. Для Раинера, который вечно был себе на уме и рот открывал не раньше, чем просчитывал выгоду от каждого сказанного слова, признание тянуло на сенсационное.
А он ведь испугался сегодня, сообразила я, наконец. Когда за моей спиной открылся потайной ход, по которому прошли храмовые каратели, он понимал, что не успеет перекрыть им путь, и снова думал, что вот-вот меня потеряет. Поэтому так глупо подставился под удар, отвлекшись…
Но Раинер прекрасно знал, на что шел, когда согласился на работу в МагПро. Сказочные зарплаты сотрудникам платили отнюдь не за красивые глаза. Он отлично осознавал, какой опасности подвергаются агенты, но все же поддержал план лорда Вейланда с подставными казнями «ведьм» в крупнейших городах Тангарры. Боялся за меня до дрожи в руках и сумятицы в голове, но согласился с моим решением, когда я вызвалась быть живцом.
Наверное, это и называется верой в кого-то?
- Раинер, я…
Только наткнувшись на его взгляд, внимательный и кристально честный, я поняла, что даже этот ход, показавшийся таким отчаянным и искренним, был просчитан от и до. А меня только что поймали на моменте слабости — и уж теперь-то точно вцепятся всеми когтями в мягкое брюшко.
- …сейчас тебя тресну, — ласково пообещала я ему после секундной запинки.
Он только улыбнулся и выразительно кивнул на пакет со своей одеждой, отлично понимая, что на раненого у меня рука не поднимется. А во внутреннем кармане рясы обнаружилась печально знакомая ювелирная коробочка.
- Ты что, из-за этого хотел задержаться на Тангарре? — потрясенно поинтересовалась я. — Нет, я тебя все-таки…
Дослушивать невыполнимые обещания Раинер не собирался. Он просто сел на постели, замер на секунду, пережидая головокружение, молниеносно схватил меня за руку и рывком потянул на себя, не дав опомниться. На большее его предсказуемо не хватило — и, уже требовательно впившись в мои губы поцелуем, чертов храмовник упал обратно и уставился в потолок бессмысленным взглядом.
Я представила, что сказал бы мастер Паншилл, застань он эту трогательную сцену, и даже собралась было пересказать, но поняла, что в процессе Раинер исхитрился еще и надеть кольцо мне на палец — и внезапно остыла.
Снимать его не хотелось. Не теперь.
Если бы не натренированная реакция, Раинера со мной уже могло бы и не быть. На фоне этого открытия страх за свою независимость как-то поблек.
- Знаешь, — сказала я ему, — последнее, что я рассчитывала делать в день своей помолвки, так это оправдывать тебя перед начальством и бежать на чужой девичник. На Ирейе, между прочим, есть целый ряд обычаев, связанных с… — я осеклась.
Раинер опустил выразительно заломленную бровь и улыбнулся. Без издевки и насмешки. Просто, радостно и как-то по-домашнему.
Да, на Тангарре обычаи были еще причудливее. Но ему было плевать. Так почему традиции должны волновать меня?