— Да я и не собираюсь там прибираться. Полина Викторовна, а вы не знаете, в каком номере поселились те двое мужчин?
Все-таки отпила глоток, кофе моментально встал поперек горла, Полина проглотила его, повернулась к девушкам, которые стояли у шкафчиков для одежды, как можно медленнее.
— Ты что-то спросила?
— Да я про тех двух мужчин, что были в сауне. Один такой с короткой стрижкой, а другой старше, с сединой на висках. Никогда не думала, что седина может быть такой сексуальной. У них такие классные татухи, никогда таких не видела.
Интересно, ее мозг еще умеет думать? Полина осмотрела девушку с ног до головы, форма, конечно, не ахти какая красивая, но даже она ей шла. Тонкая талия, небольшая высокая грудь, пухлые губки, светлые волосы, собранные в высокий пучок, и совершенно блядский взгляд широко распахнутых глаз.
Елене было всего двадцать лет, молоденькая, свеженькая, еще не затасканная. Что это, зависть? Что за чушь лезет в голову? Так, наверное, у всех женщин, кто перешагнул тридцатилетний рубеж, это в сорок лет жизнь только начинается, а в тридцать она катится с крутого обрыва.
Влад бы ей сунул прямо тут, у нее на лбу написано “трахни меня”. И о чем только она думает? Да пусть он, нет, они оба, трахают кого угодно, куда угодно, где угодно. Настроение резко испортилось, этот кофе еще, который уже совершенно расхотелось.
— Нет, я не видела таких и не знаю, где они остановились. А тебе, Елена, я посоветую на работе думать о работе, а если ты попадешься на том, что кому-то из постояльцев отсатываешь или подмахиваешь, сама понимаешь, Валентин Михайлович тебя уволит сразу. Ты не проститутка, а горничная.
Развернулась, вышла из комнаты для персонала, крепко сжимая горячую чашку кофе. Услышала в спину “сучка”. И зачем нагрубила Ленке? Далась она ей, пусть подмахивает. Но Ленкина, полная чувств речь о двух классных мужиках выбила из колеи, в которую она входила весь день и весь вечер.
Как ни странно, Полина выспалась, ее не мучил ни один сон, видимо, организм получил свою долю эндорфина, тестостерона, нужных гормонов и как в отключке, спал почти до вечера. Потом занималась домашними делами, стараясь не думать о том, что произошло. Но как только надела строгое бежевое, облегающее платье до колен и нанесла на губы блеск, так и застыла на месте.
Полине страшно было идти на работу. Страшно снова попасть под невероятную сексуальную энергетику тех мужчин. Страшно потерять себя рядом с ними и быть безвольной куклой в чужих руках.
Они наиграются, уедут, а ей потом собирать себя по кускам, думая о том, что ей воспользовались, как шлюхой, как куском мяса, только что не заплатили. Ужасное сравнение, может они так и не думают, но она будет считать, что это было именно так. Чем она лучше Ленки? Та-то хоть честна с собой.
Кое — как добравшись до работы через все-таки накрывший их прекрасный город циклон с метелью и снегопадом, почти нулевой видимостью и пробками, с трудом нашла место на заднем дворе, чтобы припарковать машину. Полина, как ни странно, вздохнула спокойней, приняла смену, даже успела вселить одну милую пожилую пару, прибывшую из Норвегии последним рейсом, после которого закрыли все аэропорты.
И вот Ленка испортила все настроение и вернула внутренний дискомфорт и смятение. Полина не хотела, оттягивала, как могла, но все-таки заглянула в компьютер. Номер триста тридцать все еще был занят, бронь на фамилию Верещагин.
Часы давно пробили полночь, метель за окном усиливалась, было так странно и так непривычно тихо. Обычно, даже ночью в их отеле было движение: кто — то приезжал, уезжал, терялись ключи, портье путали номера. Однажды даже такси увезло любимую собачку одной нерасторопной дамы. Вспомнила она о ней только через несколько часов, а потом столько же искали собачку.
А сейчас было совсем тихо, словно затишье перед бурей, хотя циклон уже их накрыл. Широкая дверь отворилась, и в холл снова вошли двое. Полина даже потрясла головой, чтобы прогнать наваждение. Может, ей это все только кажется? Но мужчин на самом деле было двое.
— Доброй ночи. Рада приветствовать вас в отеле “Империал”. Чем могу помочь?
Мужчины были яркой восточной внешности. Полина плохо разбиралась в национальностях и определить, кто перед ней — армяне, азербайджане, абхазцы, — было трудно. Машинально посмотрела в сторону Павлика, тот стоял по стойке, готовый принять бой в любую минуту, а Полина подвинулась ближе к тревожной кнопке.
— Доброй ночи, красавица.
Один, что был на вид старше, в черной короткой кожаной куртке, словно только прилетел с родины, облокотился на стойку и уставился на Полину.