Кабинет Дроздова был заперт. Воочию увидев, что происходит на «Октябрьском Комсомольце», полковник осознал, насколько серьёзное дело ему было поручено. «А ведь на деле все выглядит не так сухо, как на бумаге», — размышлял полковник, закуривая очередную папиросу. Пепельница была полна окурков, собеседники были на взводе. За дверями кабинета стояли и подслушивали любопытные. Не так уж и часто полковник запирался у себя.
— Разрешите и мне закурить? — робко спросил Тополев. — Уверен, что вся эта ситуация - всего лишь недоразумение, — получив утвердительный кивок, он набил себе невзрачную трубочку и затянулся, чиркнув спичкой.
— Недоразумение — это то, что вы до сих пор на своем посту, — сквозь зубы процедил Анатолий Вадимович. — На вас заведено уголовное дело, так или иначе, вы будете отвечать за то, что происходит.
— Как я могу отвечать за то, что не могу контролировать, несмотря на все потуги?
— Это уже не мои проблемы. Не в моих обязанностях судить о том, что человек может, а чего не может. Например, я вас просто могу посадить за решетку, лишить партбилета. По факту, я вижу, что в цеху пруд-пруди изувеченных ребят, которые словно на фронте побывали. И это, заметьте, в мирное время. И причастны к этому вы!
— Хотите сказать, что я сам трудящимся говорил руки совать в опасные участки?
— Я хотел сказать лишь то, что я имел в виду. Почему происходит так, что весь ваш состав, который я видел, пора бы по-хорошему отправить на пенсию по инвалидности?
— Не могу знать.
— Может быть, вам помочь вспомнить то, что вы забыли? — тихо спросил полковник. И тут на лице Тополева проступил пот. Директор мелко задрожал. Многие догадывались, что могли делать с не особо разговорчивыми преступниками, которые после пяти-десяти минут «задушевной беседы» говорили, как шелковые. Примуса, паяльники, пилы, иглы, которые можно загнать под ногти, и еще многое из бытового обихода — всему этому могло быть найдено нестандартное применение.
— Подождите, я расскажу все, что знаю! — выпалил Павел Лаврентьевич, увидев недобрый огонек в глазах Дроздова. Каждый в городе знал, где довелось побывать полковнику, и боялись его все, Кому приходилось попасть в его поле зрения по долгу службы.
— Я слушаю, — папироса в зубах полковника потухла, и он, закурив следующую, присел. — Итак, давно ли вы занимаете пост директора завода «Октябрьский Комсомолец»?
— Двадцать пять лет.
— Долго продержались. Как удалось?
— Вовремя выполняли план, — ответил Тополев.
— Что выпускает ваш завод?
— Работаем на оборонную промышленность, если перечислять номенклатуру изделий, вам это не скажет ни о чем.
— И я так думаю — ухмыльнулся Дроздов. — Задавать вопрос, насколько опасно у вас работать я не стану, увидел все сам. Что вами было сделано для того, чтобы обезопасить рабочие зоны?
— Все указано в отчетах комиссии по охране труда. Мною не было допущено нарушений правил техники безопасности, персонал периодически проходит инструктаж и обеспечивается всем необходимым, по мере возможностей, снабжение, сами понимаете... — развел руками директор.
— Когда начали происходить несчастные случаи? Почему не были предприняты меры, не устроено расследование?
— Понимаете ли, несчастные случаи были всегда, только вот за последний год они многократно участились. Приезжала комиссия, разбирали оборудование и разводили руками, мол, все исправно, все меняется согласно регламенту. Поверьте, я сам хотел бы найти объяснение и сделать все, чтобы это не повторялось. Остановить завод нельзя, оборонка все-таки. Да и на фоне других мы так заслужим себе дурную репутацию. Неужели вы считаете, что я не дорожу тем, что было создано? — запричитал Тополев, выпуская струйку дыма. «Не врет, паскуда. Ведь действительно, при доказанной вине он бы гнил в лагере или был уже расстрелян. Такие проступки не прощают. Но как вывести этого гада на чистую воду? Нет, это слишком складно, чтобы быть правдой. Ведь все действительно выглядит, как череда совпадений. Частых. Слишком частых».