Я не отводил глаз, и вскоре Горбатая тварь спустилась в Долину Красного Огня, рассекавшую там равнину. И вот уже стало заметно, как черный горб выполз из долины уже по эту ее сторону. Он так поспешно двигался вперед, что, наверно, за какую-то минуту покрыл половину оставшегося ему пути по Ночной Земле.
Тут сердце мое замерло, скованное предельным ужасом. Нетрудно было догадаться, что перед нами одна из великих Сил Зла, способная уничтожить душу человека. Тогда Мастер над Монструваканами бросился к Созывающему Устройству и громким сигналом предупредил Десять Тысяч о приближающейся опасности. Однако они, как я понял, сами заметили ее, потому что на моих глазах быстро убили Юношей, чьи души могли погибнуть, так как те не были подготовлены. Сами же, располагая Капсулой, они могли принять быструю смерть в самый последний момент.
Поглядев в сторону горба, я увидел, что он наползает, высясь темной горой.
И тут случилось чудо, потому что, когда они уже приготовились спасать свои души, из земли восстал свет, подобный полумесяцу юной луны наших дней. Дуга яркого и холодного света подымалась выше и выше, защищая своим светом все Десять Тысяч оставшихся в живых. Горб остановился, отступил и исчез.
Тогда мужи торопливо направились к Великой Пирамиде. И все же, прежде чем они успели приблизиться к безопасному месту, вой псов настиг их и заставил обратиться лицом к опасности. Однако я не чувствовал в них отчаяния, потому что самая худшая беда отступила.
Псы были уже близко, и через Великую Подзорную Трубу я насчитал их пять раз по двадцать. Стая неслась, держа низко могучие головы. Когда Псы приблизились, толпа расступилась, и между людьми появилось пространство, позволяющее им воспользоваться своими Дискосами. И они вступили в бой, выставив рукоятку на всю длину. Диски завращались, сверкая огнем.
Наступила великая битва. Ведь Свет прогнал Зло только от их душ, но не стал защищать людей от грозных, но меньших чудовищ. И стоявшие у сотни тысяч амбразур Великой Пирамиды женщины кричали, плакали и глядели снова. После в нижних городах говорили, что там слышали хруст панцирей, которые Псы дробили чудовищными зубами.
Но Десять Тысяч не сдавались, не опускали Дискосы, и Псы были изрублены в куски, однако выступивший отряд потерял тысячу семьсот человек. Недешево досталась эта победа.
Потом отряд утомленных героев вернулся под защиту Великого Редута. Воины принесли с собой и погибших в бою товарищей, и отравленных ими юношей. Оставшихся в живых люди встретили с великими почестями и, не скрывая горя, — молчанием. Происшедшее не нуждалось в комментариях. Душевные раны не зарубцуются, пока не минует достаточно времени. Во всех городах Пирамиды воцарилась скорбь. Подобной печали не было, наверно, сотню тысячелетий.
Тела юношей отнесли к их родителям. Отцы принесли благодарность мужам за то, что они спасли души их сыновей. Но женщины хранили молчание. Но ни отцы, ни матери так и не узнали имен тех, кто лишил их детей жизни, и причину этого нетрудно понять.
Каждый из родителей знал, что горе это явилось следствием неразумия их отпрысков, нарушивших закон, забывших обо всем, чему их учили. Они поплатились за легкомыслие и проследовали в мир иной. Такова плата за неразумный поступок.
Ну а тем временем многие следили за Дорогой Безмолвных, — за отрядом юношей, углубившимся в Ночные Земли и продвигавшимся вперед навстречу ужасным опасностям. Впрочем, когда принесли часть юношей мертвыми, наблюдение на какое-то время прекратилось. Начались расспросы. Все хотели знать, кто вернулся, кто погиб от рук свирепых Гигантов, кто отправился навстречу к еще более горшим бедам.
Однако кто еще жив, кто убит, установить было сложно, хотя мужи из числа Десяти Тысяч кое-что знали, поскольку успели переговорить с ранеными Юношами, прежде чем им пришлось лишить молодых людей жизни. Нетрудно понять, что особый интерес проявляли матери и отцы тех Юношей, о которых ничего не было известно. Впрочем, утешить их было нечем.
Наконец в Садах Молчания, находившихся в самом нижнем ярусе подземных полей, состоялось прощание с семнадцатью сотнями героев и Юношами, которых они одновременно спасли и убили. Этот великий край тянется на сотню миль в каждую сторону, и крыша его отстоит от почвы на три больших мили, образуя огромный купол. Строители и создатели Сада напоминали таким образом своим потомкам о бренности нашего настоящего.
О сооружении Подземных садов повествовала особая История, состоявшая из семи тысяч и семидесяти томов, так как семь тысяч и семьдесят лет ушло на сооружение этого края. Неисчислимые поколения жили, трудились и умирали, так и не узрев конца своего труда. Любовь двигала их руками и освещала их труд. Из всех чудес того мира не было ничего равного этой Стране Молчания, сотням миль, дающих покой Усопшим. Под кровлей огромного зала было устроено семь Лун, горевших от Земного Тока. Они ходили по кругу, имевшему шестьдесят миль в поперечнике, чтобы осветить весь Край Покоя. Однако свет их был неярок, ласков и свят, и, вступая в его пределы, я всегда ощущал в сердце своем, что муж может плакать здесь, не стесняясь слез.
Посреди этого безмолвия высился холм, а на нем стоял купол, изнутри освещенный так, что его было видно во всем том краю, что звался Садом Молчания. Купол прикрывал Трещину, и внутри его во всем великолепии сиял Земной Ток, дарующий миру жизнь, свет и безопасность. С севера в Куполе были устроены ворота, к которым поднималась узкая дорога. Ее называли Последней, а ворота имени не имели, а звались просто Воротами.
И были в том огромном краю потаенные длинные дороги, способные помочь путешественнику. Были устроены беседки для отдыха, рощи, чарующие водопады. И повсюду можно было видеть памятники, таблички с именами. Весь великий подземный край переполняли отзвуки вечности, воспоминаний о любви и величии. Долго можно было бродить здесь, внимая чудесам и тайнам, и потом подниматься к городам Могучей Пирамиды, очистившись и смягчившись душой и умом.
В юные годы мои, прихватив с собой пищу, я неделями скитался в этом Краю Молчания, спокойно засыпая посреди воспоминаний. И сейчас вновь я стал бродить, ощущая покой Вечности. Душа истинного мужчины должна ощущать влечение к местам, где запечатлена память о Великих, ушедших в Вечность. Тем не менее, нечто в сердце моем всегда привлекало меня к Холмам Младенцев, невысоким горкам, над которыми в тишине и предельном покое раздавалось странное и чудесное эхо — словно маленький ребенок плакал над холмами. Как было это сделано, я не знаю, но не сомневаюсь в умении одного из почивших творцов, забытого за давностью лет. Возле этих холмов, вблизи этого голоса, сберегалась память о детях Великой Пирамиды — за тысячи веков. Иногда я встречал там осиротевшую мать — в одиночестве или обществе подруг. Теперь из моего описания вы можете понять покой и святость великой подземной страны, отданной памяти усопших.
Сюда, в Край Молчания, и принесли погибших. Проститься с ними собралось, наверно, сто миллионов жителей городов Пирамиды, посчитавших нужным присутствовать на похоронах и воздать заслуженные почести ушедшим. Те, Кто Ведал Мертвыми, положили усопших на Дорогу, шедшую к воротам, ту самую, которая называлась Последней. И Дорога двинулась, увлекая мертвых в Ворота, — первыми были несчастные Юноши, за ними последовали те, кто отдал жизнь, чтобы спасти их.