В этот час выходить на улицу детдомовцам было строго запрещено: ведь у них в доме тиф и двух заболевших товарищей сегодня отправляют в инфекционную больницу. Но ребята, хотя и затаились в спальнях, не спускали с фургона глаз. Они обступили все окна, выглядывали в форточки, а группа мальчишек даже забралась на чердак и наблюдала за фургоном через слуховое окно.
Первым из изолятора вынесли Витола, за ним Шурку.
«Больные» лежали на носилках, укрытые до подбородка одеялами, и выглядели тихими, обессиленными. Детдомовцам, прильнувшим к окнам спален, даже показалось, что Шурка с Витолом дышат тяжело, прерывисто и лица их пылают от высокой температуры.
— Здорово их прихватило! — разговаривали между собой ребята.
— Наверное, простудились, когда воду для бани возили!
— Их сам профессор Хазаров смотрел. Сыпной тиф у них обнаружил.
— А не заболей они, что бы с нами стало? — с тоской выдавил кто-то из мальчишек. — Загнали бы нас сейчас в теплушки...
— Страдальцы вы наши! Мученики! — неожиданно запричитала тетя Лиза, провожавшая «больных». — И куда вас только увозят...
— Не надо... Перестаньте, — умоляюще шепнула ей Таня. — Ребятам и так не по себе... — И она поспешно обернулась к Шурке с Витолом: — Ничего, мальчики, ничего... Все будет хорошо, все обойдется. — Она даже попыталась улыбнуться, но улыбка получилась жалкой и растерянной. Ребята ответили ей понимающим, грустным взглядом.
Таня вспомнила, как незадолго до приезда санитарок она и Елена Александровна разговаривали с ними в изоляторе. Как она и предполагала, мальчики все поняли с первых же слов и без возражений согласились лечь в больницу.
— Подумаешь, в тифозную больницу попадем! — с деланной беспечностью отмахнулся Шурка. — Пусть хоть и заболеем, ничего страшного. Вылечимся как-нибудь... Только бы ребятам хорошо было... — И он спросил, удалось ли Тане связаться с партизанским отрядом.
Таня сказала, что к партизанам с ее донесением уже отправился один надежный человек, но ответа пока еще нет. Но он будет, непременно будет, партизаны их не забудут, надо только подождать. Вот двухнедельный карантин и поможет им решить судьбу детского дома.
Санитарки принялись всовывать внутрь фургона носилки с «больными».
— Шурка, Витол! — неслось из открытых форточек. — Поправляйтесь скорее!
— Мы вас ждем!
— Навещать будем!
Не выдержав, Шурка сбросил одеяло, высунулся из фургона и готов был что-то крикнуть в ответ, но, заметив предупреждающий взгляд Тани, только помахал детдомовцам рукой.
Санитарки закрыли дверь, и фургон тронулся.
В этот же день Таня заглянула на квартиру к Барсукову. Жена сказала, что Иван Данилович вот уже третий день как уехал получать в деревне овес для лошадей и до сих пор не вернулся. Прихватил он с собой и Мишку. Не случилось ли чего с ними? Может, приболели дорогой или лошадь ногу повредила?
— А немцы их не могли забрать? — спросила Таня.
— Не должно... Иван Данилыч начальством послан, от комендатуры... Документы у него в порядке.
Прошло еще два дня, а Барсуковых все не было. Обеспокоенная Таня решила, что Ивану Даниловичу никак не удается напасть на след партизанского отряда или он вызвал подозрение у полицаев и те арестовали его.
А может быть, партизанам сейчас не до детей? Ушли в другой район, выполняют операцию или отбиваются от карателей?
Встречая воспитателей, Таня читала в их глазах немой вопрос: «Куда же запропастился твой надежный человек? Почему молчат партизаны?».
— Надо ждать... Время у нас еще есть, — пыталась успокоить их Таня, хотя и сама она чувствовала, как стремительно проходят дни карантина.
«Как же все-таки установить связь с Лесником? — раздумывала она. — Как дать ему знать о том, что ждет ребят?»
Таня встретилась с Виктором и высказала мысль, что, может, ей самой пробраться в лесной край, к партизанам. Взять с собой Родьку Седых, собрать кое-какое барахлишко и пойти по деревням выменивать его на продукты. Так теперь многие делают.
Но Виктор отсоветовал. В городе усилились аресты и преследования, без пропуска в деревни никого не впускают, и добраться до партизан Тане едва ли удастся. Надо все-таки надеяться на Барсукова: связной он опытный, верный, не было случая, чтобы не выполнил задания.
— А дни-то летят, — с тревогой напомнила Таня. — До конца карантина осталось всего лишь восемь суток.
— Тогда давай так, — подумав, решил Виктор. — Ждем Барсукова еще два дня. Не вернется — я сам пойду к партизанам.
Весть от партизан