В следующее мгновение Пенни, забыв о сундуке, уже сидела у Молли на коленях, а та забрасывала в сундук оставшиеся вещи и отвечала на расспросы малышки. «Там живут феи?» – «Их больше, чем кажется». – «А люди умеют летать и показывать фокусы?» – «Конечно, но никто этим не хвастается». – «А ты видела настоящее чудище?» – «Да, но маленькое – не больше лягушки».
С каждым ответом глаза Пенни становились всё больше, очки лишь усиливали этот эффект. Через несколько минут рассказы Молли совершенно укротили малышку, и та воодушевлённо щебетала у неё на коленках о том, как хотела бы побывать на острове и повстречаться с настоящими чудищами.
– Мы наловили бы феечек, посадили бы их в кувшин и кормили чудищами. И у нас были бы свои домашние феи! – болтала она.
Затем, замолчав, повернулась к Молли, и лицо её озарилось внезапной догадкой.
– Ты такая рыжая, потому что жила на волшебном острове?
Молли ничего подобного пока не приходило в голову.
– Думаю, вы совершенно правы, мисс, – ответила она, заправляя за ухо рыжую прядь.
Пенни посмотрела на свои чёрные волосы:
– Вот бы и мои волосы стали волшебными! А то мама заплетает их, заплетает, привязывает яркие ленточки, а они всё равно страшные и скучные…
Молли вынуждена была признать, что девочка права. Две тонкие чёрные косички свисали по бокам головы Пенни, как два безжизненных ивовых прутика. Но что толку ненавидеть то, что нельзя изменить? Она сложила в сундук последнюю вещицу и с улыбкой взяла косичку Пенни.
– Да ведь у тебя самые настоящие волшебные волосы! – сказала она, изучая чёрную косичку, как ювелир драгоценный камень. – Ты знаешь, кто такая царица Клеопатра?
Пенни отрицательно мотнула головой. Молли улыбнулась:
– Клеопатра считается самой красивой женщиной из всех, что жили на земле. Волосы у неё были чёрные-чёрные, совсем как твои. И любой мужчина, кто её видел, сразу же влюблялся. И даже сэр Ланселот влюбился.
– Я такого не знаю.
– А Робин Гуда знаешь? – Молли предприняла вторую попытку.
Глаза у Пенни расширились от удивления.
– Правда? И он тоже? А ещё кто?
Молли склонилась и прошептала девочке на самое ухо:
– Только никому не говори, что это я тебе сказала. Ходят слухи, что даже сам архиепископ Кентерберийский.
Пенни ойкнула и прикрыла рот ладошками.
– Разве архиепископ может влюбиться? – произнесла она с удивлением.
– Ни за что и ни при каких обстоятельствах! – раздался голос у них за спиной.
Молли обернулась: в коридоре стояла высокая женщина. Чёрные волосы стянуты на затылке в тугой узел, кожа фарфорово-бледная, совсем как у Пенни, а на лице написано крайнее недовольство.
– Мама! Мама! – Пенни вскочила с коленок Молли и подбежала к женщине. – Это Молли! Она с волшебного острова! Она будет жить с нами! У неё есть брат, но она мне так нравится! Нравится-нравится! – затараторила малышка. Цепляясь за длинную юбку, она вскарабкалась к матери на руки. – Я никогда-никогда ничего так не хотела! Давай её оставим! Ну давай-давай!
Молли поднялась на ноги и, опустив глаза в пол, присела в поклоне:
– Если вам будет угодно, мэм.
Женщина стояла с прямой спиной, сложив руки на груди.
– Разве похоже, что мне будет угодно? – холодно парировала она.
4
Прислуга
Молли стояла у стены кухни особняка Виндзоров. В кухне была большая кладовка, кирпичная печь, кухонный лифт и два чёрных хода. К Молли жался Кип, которого позвали с улицы. Перед ними взад и вперёд вышагивала Констанция Виндзор: спина идеально прямая, руки сцеплены в замок перед собой.
– Мы с тобой знакомы? – спросила она Молли и уставилась на неё в ожидании ответа.
– Нет, мэм, – ответила та.
Женщина остановилась, смахнула с кружевной манжеты невидимую пылинку. У неё за спиной стояли двое детей – Пенни и мальчик постарше, всем своим видом показывавший, как ему скучно.
– А когда ты проникла на мою территорию, ты слышала, как я поздоровалась с тобой и пригласила войти?
– Нет, мэм, – ответила Молли, не в силах побороть дрожь в голосе. Она чувствовала на себе взгляд брата, который не понимал, что происходит. Молли нащупала его ладонь и легонько пожала.
– Интересно! – Констанция крутанулась на каблуках, чтобы нанести очередной удар. – Мне интересно, почему тогда я обнаруживаю тебя в собственном доме, хотя я тебя не приглашала? И ты уже распаковала вещи и рассказываешь моей дочери какие‐то небылицы про чудищ и влюблённых священников!
Констанция не задавала вопроса, но, казалось, ждала от Молли ответа. Молли переступила с ноги на ногу; через дырку в подошве правого башмака проникал холод от каменного пола.