Краем залива они дошли до той черты, где джунгли уступали место аккуратной зеленой лужайке вокруг самого замка. Перед путниками лежало открытое, просматривавшееся из бесчисленных окон пространство. Миновать его незамеченными не было никакой возможности.
— Тут должны быть входы в подземелья, — прошептала Ана. — У Ночных Клинков множество отнорков… одним из них выпускали меня… охотиться в джунглях… — Ее передернуло от ужаса и отвращения. — Я попытаюсь найти…
— А замок я беру на себя, — подхватил Конан. Однако до самого вечера им так и не удалось ничего найти. Крепость жила, между башнями сновали люди в коричневых мантиях, им раболепно кланялись босоногие слуги в коротких ярко-желтых куртках и таких же штанах. Конан заметил, что все слуги были чернокожими, в то время как среди облаченных в мантии встречались и белые, и желтые, и даже красные цвета кожи, Орден Ночных Клинков принимал всех, без различия меж расами.
— Кром! — вырвалось у киммерийца, когда они вновь уткнулись в берег залива, описав широкую дугу вокруг замка. Позади остались три дороги, по которым сплошным потоком двигались обозы — тяжело груженные в замок, порожние — из него.
— Хотел бы я знать, для чего им такая прорва съестного, — пробормотал киммериец, провожая взглядом очередной гурт скота не менее чем в сотню голов. — Этим можно прокормить десятитысячное войско!
Загадка пока осталась без ответа.
Ана, не найдя заветного выхода, совсем приуныла.
— Я… я не смогу найти его, оставаясь человеком, — призналась она, когда солнце начало уже садиться. — На нем… защитные чары. Прятали от людей… но я найду.
Ни Хашдад, ни даже Конан не успели остановить ее. Короткое шипение — словно рассекаемый клинком воздух — и на месте очаровательной Аны вновь возник стремительный, хищный леопард — оборотень, готовый к смертельному броску. Хащдад невольно попятился. Зверь замер на мгновение, черные губы дрогнули словно в усмешке — и Ана мягкой, неслышной кошачьей поступью двинулась в лес. Люди последовали за ней. Мельком Конан подумал, что это, наверное, опрометчиво — превращаться в зверя Ночных Клинков совсем рядом с их цитаделью, где тебя могут вновь заставить повиноваться посредством чар; но было уже поздно. Оставалось надеяться только на Крома да еще на свою удачу.
Они наткнулись на тщательно замаскированный люк только спустя несколько часов. Вовсю светила луна; как назло, было полнолуние. Лесные призраки скользили у них за спинами, крылатые упыри роняли на лету капли горячей слюны — но, признавая в Ане одно из созданий Ночных Клинков, нападать так и не решились.
Леопард остановился перед ничем не примечательным холмиком, густо покрытым какими-то ползучими, вьющимися растениями. Несколько ударов мощных лап содрали с земли зеленый обманный плащ; обнажилась черная земля.
— И где тут замок? — поинтересовался Конан, с недоумением оглядывая рыхлые комки. Света было все-таки недостаточно.
Ана поскребла лапой. Рыхлая земля подалась, тускло блеснула нетронутая ржавчиной сталь широкого люка.
«Не трогай!» — захотелось крикнуть Конану. Очень уж подозрительно выглядела эта девственно чистая, свежая сталь под слоем влажной, сырой земли. Да нормальное железо вмиг покрылось бы ржой!
Однако было уже поздно. Леопард мягко коснулся люка — там, где виднелась черная точка замочной скважины. Глаза Конана сощурились — он готов был поклясться, что мгновением раньше там ничего не было. Ну, раньше не было, теперь есть — что ж поделаешь! Попытаемся… Он извлек бережно сберегавшийся в пути набор отмычек и принялся за работу.
Замок поддался не сразу. Он долго негодующе скрипел, скрежатал и кряхтел, словно возмущаясь творимым над ним насилием; наконец клацнул, щелкнул и отомкнулся. Хашдад и Конан вдвоем едва-едва отвалили тяжелую стальную плиту.
— Это ж в какой кузнице ковалось? — озадаченно пробормотал Хашдад, окидывая необычно гладкую поверхность люка взглядом знатока. — Простым молотом так не прокуешь…
— Потом рассуждать станешь, мастер! — зашипел на Хашдада Конан. — Давай за мной!
Они нырнули в черноту. Несколько торопливо сломанных смолистых веток послужили факелами. В их трепещущем свете Конан увидел уходящий вдаль прямой коридор с гладкими, облицованными камнем стенами.
— Хорошо хоть тут дерьма нет, — мрачно пошутил киммериец. — А то третий раз в нем купаться…
— Тише! — внезапно раздалось шипение Аны. — Погасите свет! И ни слова больше! Здесь твари, с которыми я разберусь сама. Ваша работа начнется позже…
Сказала — и черной молнией рванулась вперед. Конан и Хашдад молча переглянулись и старательно затушили горящие ветки. Тьма навалилась тотчас же, словно могильный камень.
Конан дернул кузнеца за рукав, Надо идти вперед. Оттуда, из мрака, внезапно донесся сдавленный писк, а затем — отвратительный хруст, словно чьи-то челюсти перемалывали жертве кости. И вновь писк, скрежет, короткий вой… Во тьме вспыхнула пара зеленых огоньков — чьих-то глаз, вспыхнула и тотчас погасла, накрытая чьей-то стремительной тенью. Вскоре все стихло.
Ана возникла перед ними, словно гончий пес самой Смерти. Лапы и морда зверя были окровавлены.
— Там было много дозорных. И сторожей. И тех, кто пожирает. Теперь их никого нет. Путь открыт.
Они двинулись. Прошли полсотни шагов, и под ногами захлюпало. Ана, неожиданно нагнувшись, несколько раз с видимым наслаждением лизнула еще неостывшую кровь в лужицах. И, точно разом устыдившись своего порыва, виновато повесила голову… Конан положил тяжелую ладонь на шею зверя.
— Ничего. Скоро все кончится… Ты станешь человеком…
Тоннель вскоре кончился.
— Впереди дверь, — сообщила Ана, отлично видевшая в полном мраке. — Заперта изнутри.
— И как же мы войдем? — пробормотал Хашдад, обращаясь по большей части к самому себе.
— Уж как-нибудь да войдем, — еле слышно прошипел Конан. — Молчи лучше!
Пальцы киммерийца осторожно ощупали края двери. Деревянная. Обита железом. Края тоже прикрыты железной пластиной. Так… теперь петли… Что?! Все петли штырями вверх?! Опытный взломщик не мог ошибиться. А ну-ка, навалимся, навалимся!..
Конан подсунул под нижний край двери свои знаменитые ножны — те самые, которыми он выламывал решетки из кирпичной кладки в подземельях Тлессины. Вдвоем с Хашдадом они навалились на рычаг. Дверь заскрипела — однако створка, пусть медленно и нехотя, поползла вверх. Вскоре, все покрытые потом, они сняли дверь с петель.
— Эх, мастера! — пренебрежительно свистнул Конан. — Крепости, элементалы цепными псами служат, а дверь нормальную сделать не могли! Да любой купец в Заморе знает, что штыри на петлях должны смотреть в разные стороны — один вверх, а другой вниз!
Они оказались в другом коридоре, шире и выше прежнего.
— Здесь в стеках полно дверей, — шепотом сообщила Ана. — Но ничего. Найду по нюху. Давайте за мной!
Пустынной темной галереей они двинулись дальше. Хашдад брел, как ни в чем не бывало, однако Конан внезапно замер на одной ноге, ухватив кузнеца за плечо. Киммериец чувствовал, что Ана тоже застыла, а коснувшись ладонью холки леопарда, понял — шерсть на загривке зверя встала дыбом.
Откуда-то из тьмы перед ними долетел тонкий-тонкий звук, быть может — визгливый старческий смех, или… Конан не мог подобрать определения услышанному. Но отчего-то кровь застыла в жилах при этих звуках.
— Что там? — одними губами спросил северянин леопарда.
— Не знаю. Страшно! Киммериец сжал зубы и прислушался. Тишина. Только кровь шумит в ушах. Здесь не капала со сводов вода, не шелестели крылья летучих мышей; и только впереди их поджидал Ужас. Поджидал спокойно и уверенно, зная, что его им не миновать.
— Может, пойдем в другую сторону? — предложил Хашдад.
— Нет. Он нас учуял. Теперь не отстанет, — ответила Ана. Голос оборотня дрожал.
— Да кто он? — не унимался ничего не слышавший и не чувствовавший кузнец.
Ана хотела что-то ответить, но тут тьме, наскучило ждать, и она сама полилась им навстречу. Киммериец одним движением выхватил меч — серебряный шар внезапно запылал чистым белым огнем. Яркий свет залил стены тоннеля, яркий и ровный, словно в подземелье вспыхнуло новое солнце.